– Вот сюды они припрутся. В самое сердце… – на этом слове механик вытаращила глаза и уставилась на старосту. Тот впечатлился выразительностью объяснений и поспешил отдать распоряжение своему отряду. А Глиа вцепилась пальцами в стол, повторяя про себя: «Данко – это сердце! Данко – это сердце!». Вот что это значит! Следом и образ Кощея появился перед глазами. Выходит, капитан велел ей убить старосту ножом в сердце. Пожав плечами, механик даже начала оглядываться в поисках оружия. Когда они успели зайти в дом?! Глиа сжала руки в кулаки. Надо сосредоточиться! Опустив глаза на карту, механик поводила по ней пальцем и с радостью заявила присутствующим:

– Перебьём этих шушпешек! И попируем.

Её слова встретили гулом одобрения. В большой просторной комнате со столом в центре находились четыре людоеда из личной охраны старосты, их Глиа отличала от ударного отряда по чистой одежде больше подходящей для ленивых будней, чем для сражений, и обилию украшений. И сам глава. Он с довольной улыбкой похлопал механика по плечу и предложил угоститься мясом, которое с готовностью поднесла на блюде женщина. Механик с натяжным удовольствием согласилась. А пока она старательно делала вид, что не спеша наслаждается этой дрянью, староста рассказал о подготовке. Для его ударного отряда приготовили обед, чтобы бойцы подкрепились перед походом, и взяли еду с собой в дорогу. Пусть дело предстоит плёвое, однако это не повод расслабляться… Глиа на этих словах захохотала в голос – такие важные сведения выдаются первому встречному! Но поскольку рот её был забит мясом, то механик моментально поперхнулась и закашлялась, выплёвывая всё на пол. С облегчением…

Староста, так и не поняв настроя новенькой, презрительно поморщился и велел выгнать ту на улицу, загрузить работой, а здесь навести порядок. Так механик из-за своей несдержанности упустила возможность быть рядом с главой и следовать плану Тэрона. Когда до Глии это дошло, то она чуть не разревелась прямо там, где была – на лужайке возле дома старосты. Но рядом стоял людоед, лениво ковыряющийся в зубах. Закончив своё важное дело, охранник проводил Глию к женщине, командующей у общего котла.

Молодая людоедка (а старые в общине долго не задерживались) с недовольством осмотрев тощую новенькую, велела ей отнести еду пленникам – обеду пришло время пообедать. Но Глиа, не желая вызывать подозрений своим появлением у клеток, начала жалобно умолять дать другое задание, чтобы «не зреть этих шушпешек». Так механик оказалась возле реки с горой посуды, оставшейся после пиршества ударного отряда. Бойцы ушли устраивать засаду несуществующей банде мародёров, а Глиа силилась придумать, как ей подобраться к старосте.

* * *

Появление у клетки людоеда с едой вызвало недоумённые переглядывания среди пленных. Подкрепившись жиденьким овощным супцем, который оказался гораздо вкуснее их обычного протеинового месива, Тэрон потребовал добавку. Ему отказали. Нерасстроенный капитан велел своей команде отжиматься, подтягиваться и приседать по очереди: пространство клетки не позволяло устроить полномасштабные тренировки, но и «наслаждаться отпуском» – «что такое отпуск?» – «то, что капитан не может себе позволить» – «ой, как ты надоела мне, отжимайся первая» – остальным не дал. Потом позанимался сам. Рассказал близняшкам сказку про Колобка. Выслушал недовольство Шеврон и восхищение Тарити «гнусной» смертью героя. Попытался объяснить старшей близняшке, что нельзя переписывать сказку и есть лису, вместо Колобка. Попытался объяснить младшей близняшке, что нельзя переписывать сказку и убивать всех персонажей самыми разными способами, особенно иголками с ядом. Обиделся на высмеивание Стей этих жалких попыток…

Но нервничать капитан начал только под вечер. Их с замом довольство гениальным планом и предвкушение запаха свободы испарилось. Они всё чаще переглядывались с недоумением – что могло пойти не так?.. Неужели Глиа не придумала способа выбраться к клетке?.. Если бы её поймали на обмане, то она бы присоединилась к пленным или оказалась бы на костре – крики были слышны и тут… Шеврон понимала ситуацию, однако её запала не хватило, чтобы пытаться подколоть, поэтому старшая куноити просто молчала, хмурилась и кусала губы. Лучше всех себя чувствовала Тарити – она то и дело предлагала новые способы убийства Колобка, и просила рассказать историю Кощея, который умер от иглы. Тэрон просто отмахивался, до рези в глазах вглядываясь в общину…

Спали все беспокойно, ворочаясь, задевая друг друга, ворча и беззлобно переругиваясь. А на утро капитан объявил, что они должны привлечь внимание людоедов. Но задачи сложнее невозможно было предложить… Все доступные им варианты – драка, крики, убийство приносящего еду и воду – вели к одному исходу. Смерти. И людоедам при этом не придётся приближаться к клетке, поскольку часовой с винтовкой постоянно наблюдал издалека. Обратная сторона их задачи могла так же не привести к результатам. А вдруг Глиа не поймёт, что Тэрон пытается привлечь её внимание?.. Чернышевский…

Из общины доносились какие-то звуки – стук, шум, разговоры, даже порой смех, что только подчёркивало гнетущую тишину, повисшую в клетке. Тихий стон никто даже сперва не уловил. Когда же он повторился, то капитан с командой дружно повернули головы в сторону ещё одной из четырёх клетки, на полу которой всё это время лежало неподвижное тело. Шеврон припомнила, что заметила его в первый же день их заточения, как и других пленных, которые могли бы оказаться их спасением… А поскольку тело всё это время не подавало признаков жизни, то сразу о нём забыла. Теперь же оказалось, что ещё один пленный был жив, хотя и не здоров. Он снова простонал и перевернулся на другой бок. Перед капитаном и командой предстало бледное измождённое лицо подростка. Глаза его не открывались, но ресницы подрагивали. Паренёк, одетый в такую же рубаху, как и остальные, застонал опять. Тэрон и Стей обменялись долгими взглядами. Зам задумчиво кивнула, капитан зло ощерился, а Шеврон недовольно скрестила руки на груди. Хоть бы кто объяснился…

Но всё стало понятно, когда им принесли еду и воду спустя пару часов. Миски с ложками ставили возле клеток, пленные забирали маленькие посудины сквозь решётки, ели, пили, потом выставляли миски обратно. Людоеды забирали их, когда приносили следующий обед. Незнакомый мальчишка пришёл в себя и даже взял свою еду дрожащей рукой, не замечая ничего вокруг. Взгляд его мутных глаз скользнул по соседним клеткам, но быстро опустился в миску. Застучала ложка. Шеврон и Тарити тоже принялись есть. Тэрон и Стей медлили.

– Ты знаешь, как готовят людоеды? – поинтересовался капитан у своего зама. Та покачала головой и попросила рассказать. И Тэрон рассказал. Со всеми отвратительными деталями пыток и отрезания кусков мяса с живого человека. Тарити заслушалась. А паренька скрутило и вывернуло только что съеденным супчиком. Потом ещё раз. И ещё. Шеврон с недовольным видом отставила миску в сторону. Капитан и его зам принялись есть, пряча улыбки.

* * *

Глиа настолько извелась за день, что вырубилась сразу же, едва улеглась на жёсткую лежанку. И всю ночь за ней гонялся жуткий Кощей с лицом старосты общины, держа своё проткнутое кинжалом сердце в вытянутой руке и разрывая уши криком: «Вернись в Эдем! Вернись в Эдем, Чеширский!». Утро механик встретила со слезами радости на глазах (наконец-то закончился безумный кошмар), сытный завтрак – приступами тошноты и измученным желудком (больше никогда не есть мяса, никогда-никогда-никогда), а новое задание – тупой покорностью судьбе. Её отправили чистить пустые клетки, а староста жил и здравствовал. Глие даже не удалось раздобыть оружие – посуду она мыла не одна и побоялась прятать нож на глазах у остальных.