class="p1">— Официально двадцать третьего апреля, — ответила та. — Но у меня такое ощущение, что это произойдет вот-вот на днях. Живот уже опустился.

— Опустился? — не понял папа.

— Готовясь к родам, ребенок перемещается в матке вниз, — объяснила Мелина.

— О… — вымолвил папа, смутившись. Кажется, он жалел, что вообще задал такой вопрос.

— Вы уже точно знаете, что будет девочка? — поинтересовалась Тэна.

Мелина кивнула.

— Как чудесно, — улыбнулась Тэна. — Поздравляю.

— Спасибо.

— Девочки гораздо забавнее мальчишек, — добавила Тэна.

— Почему это? — удивился папа. — С чего ты взяла?

— Да все это знают, — отмахнулась она. — Девочки такие яркие.

Папа приподнял брови. Похоже, он хотел сказать, что я-то ни капельки не яркая, но в последний момент передумал.

— Я с вами согласен, — кивнул Томас. — Ну, по поводу девочек.

Папа уставился на него.

— Прошу прощения, — начал он, — но могу ли я поинтересоваться, а что ты тут делаешь?

— Я — друг Джасиры, — ответил Томас.

— Угу, — промычал папа, — вот только Джасире запретили с тобой общаться.

Томас пожал плечами.

— Почему? — спросила Мелина.

— Потому что я черный, — ответил за папу Томас.

Папа промолчал.

— Что, правда поэтому? — поинтересовалась у папы Тэна.

Он молчал.

— Господи, — фыркнула Тэна. — Что за бред!

— Во-первых, — заговорил папа, — Джасира еще слишком маленькая, чтобы общаться с мальчиками.

— Я согласна, — подала голос Мелина.

Папа взглянул на нее. Помолчал секунду, потом продолжил:

— Во-вторых, для белой девушки межрасовые отношения могут быть крайне сложными. Так случилось и с матерью Джасиры.

— Джасира не белая, — заметил Томас.

— Конечно, белая! — воскликнул папа. — Формально человек с Ближнего Востока считается белым. Белой расы.

— Формально — это где? — уточнил Томас.

— Да везде! — разозлился папа. Наверняка он взбесился от того, что Томас смел с ним так свободно разговаривать.

Тут раздался звук таймера с кухни.

— Пицца готова, — определила Мелина, поднимаясь с дивана. — Джасира, пошли, поможешь мне.

— Конечно, — кивнула я, направляясь на кухню.

— Возьми, пожалуйста, шесть тарелок, — попросила меня Мелина, как только мы зашли на кухню.

Я кивнула. Когда она полезла за двумя противнями, я почувствовала жаркое дыхание духовки на своих ногах. Пока пиццы остывали сверху плиты, Мелина открыла ящик и достала столовые приборы — ножи и вилки. Ей показалось, что сидра на всех не хватит, так что она разлила по шести стаканам лимонад и поставила его на поднос к приборам и салфеткам. Я все ждала, когда она скажет, что думает по поводу сложившейся ситуации, но она молчала. Взяв специальный нож, она положила каждому на тарелку по кусочку каждой пиццы. Потом вздохнула и сказала:

— Я так подозреваю, они останутся на ужин.

— Уж наверняка, — согласилась я.

— Прости, детка.

— Да все хорошо, — честно сказала я. Каждый раз, когда Мелина без слов понимала, о чем я думаю, мне становилось хорошо.

Мы подхватили тарелки с пиццей и поднос и пошли в гостиную.

— О, так мы тут будем есть? — спросил папа, как только увидел еду.

Тэна тут же начала убирать журналы со столика. Папа принялся ей помогать и застыл как вкопанный, увидев мою книжку “Меняется тело — меняется жизнь”.

— Что это? — спросил он.

Мелина и Гил переглянулись.

— Чье это? — настаивал папа.

— Мое, — призналась я.

— Твое?

Я кивнула.

— Это где же ты такую книжку взяла?

— Это книга для подростков, — объяснила я. — Для девочек и мальчиков.

— Ты только посмотри! — сказал папа, передавая книгу Тэне.

Но она ее не взяла.

— Пора есть, Рифат, — мягко сказала она.

— Но ты посмотри на эту книгу! — возмущался папа, перелистывая страницы. — И на эти картинки!

В конце концов Тэна взяла у него книжку и начала ее изучать.

— Да обычная книжка, — решила она. — С самой базовой информацией.

— Нет! — воскликнул папа. — Это не базовая информация! Тут все чересчур живописно расписано! Я такого вслух не смогу прочесть!

Мелина вздохнула.

— Послушайте, — начала она, — я подарила эту книжку Джасире. У нее возникли кое-какие вопросы, так что я подумала, что она ей пригодится.

— Да кто вы такая? — кипятился папа. — С чего вам ей помогать? Кто вообще разрешил вам ей помогать?

Гил сказал папе что-то по-арабски, и тот сразу прекратил говорить в таком тоне. Потом Гил сказал что-то еще, протянул руку, и папа передал ему книгу. Затем мы сели есть пиццу.

— Как вкусно! — сказал Томас.

— Спасибо, — поблагодарила Мелина.

— Правда вкусно, — подтвердила Тэна.

— Если кто хочет, на кухне еще есть, — добавила Мелина.

— Я точно хочу! — воскликнул Томас, хоть раньше утверждал, что сыт.

— Оставьте место для пахлавы, — пробурчал папа.

— Папа готовит отличную пахлаву, — заметила я.

Папа взглянул на меня. Конечно, он не улыбнулся, но хотя бы немного расслабился.

После еды Тэна помогла нам с Мелиной отнести тарелки на кухню. Потом она начала натягивать резиновую перчатку, которая всегда лежала на краю раковины, и Мелина запротестовала:

— Нет-нет, не надо мыть посуду! Гил потом все сделает!

— Я настаиваю, — сказала Тэна и надела вторую перчатку.

— Ну ладно. Все равно я слишком устала, чтобы вас переубеждать, — улыбнулась Мелина.

— А Джасира поможет мне вытирать посуду, — заявила Тэна. Меня это немного разозлило — я-то хотела вернуться обратно в гостиную к Мелине. Мне всегда хотелось быть рядом с ней. Но все равно я взяла в руки полотенце.

Мелина подперла руками спину и начала смотреть, как мы с Тэной моем посуду. Я думала, может ей тоже не нравится, что я не вернусь с ней в гостиную, но в конце концов она только сказала:

— Ладно. Только долго не возитесь тут.

— Она очень славная, правда? — спросила Тэна, как только Мелина вышла.

Я кивнула.

— Я понимаю, почему она тебе так нравится.

Я забеспокоилась, что Тэна может испачкать свое красивое платье мыльной водой, так что предложила надеть ей фартук.

— Хорошая мысль, — кивнула она.

Я подошла к шкафчику рядом с холодильником, где лежали фартуки и полотенца. В доме Мелины я прекрасно знала, что где лежит: где скотч, где ручки, удлинители, блокноты, записные книжки, щетки для обуви, лампочки, швабра, зонтики, туалетная бумага. Я могла ходить по дому куда угодно и брать что мне угодно и ни у кого не спрашивать разрешения. Я могла есть тогда, когда мне захочется. Могла врубить телик и смотреть передачи, которые любила еще с той поры, когда жила с матерью в Сиракьюсе. Каждый раз, когда я делала что-нибудь новое и не спрашивала разрешения, Мелина и Гил старались не обращать на это внимания, чтобы я не чувствовала себя неловко. Я-то, конечно, не должна была этого замечать, но все равно замечала все мелочи, постоянно. И ничего не могла с этим поделать.

— Вот, — сказала я, передавая