Сначала Рита, Федор и Ната растерялись. Брат,по словам деда Шуры, был слишком тихим, не инициативным, Наташа юной, на моментсвалившегося на семью несчастья она заканчивала школу, а вот Рита живоопомнилась и отправилась зарабатывать для больной мамы средства на панель.

Дед Шура, правда, Маргариту на обочине невидел, но очень хорошо понимал, каким местом девушка добывает валюту. Да и чтоему следовало думать? Рита могла неделями не появляться дома, стала шикарноодеваться. Местные кумушки, как это ни странно, не осуждали «ночную бабочку»,наоборот, ее жалели, понимали, девушка решилась на крайний шаг не поразвратности характера, не по лени, а из желания помочь матери. «Сарафанноерадио» знало: больная Лида содержится в шикарных условиях, лежит в отдельнойпалате и при ней неотлучно находится медсестра. Но, видно, правду говорят: отсмерти не откупиться, Лида умерла, несмотря на все старания детей, а Рита, наудивление местным кумушкам, родила ребенка, девочку Настеньку.

– И когда она успела? – удивлялисьодни. – Вроде и живота не было, ну располнела чуть-чуть, и все.

– А кто муж? – вопрошали другие.

– Не смешите, – отвечалитретьи, – небось сама не знает, от кого младенчик родился!

Затем Рита выскочила замуж за вполнеприличного мужчину.

Когда новость облетела двор, ехидная на языкТанька из пятой квартиры не выдержала и протянула:

– Интересно, муженек в курсе, чем жена вдевках торговала?

– Замолчи, – сурово оборвала ееместная совесть Мария Ивановна Парамонова, – из таких лучшие женыполучаются. Не от разврата на панель она пошла, за деньгами для больной материподалась, не вздумай сплетничать.

– Не я, так другие не удержатся, –фыркнула Танька.

– Уедет Рита отсюда, – сказала МарияИвановна, – к мужу переберется, и все будет хорошо.

Парамонова оказалась настоящейпрорицательницей – Рита и в самом деле перебралась к мужу. А вот Федор и Наташаостались в родительской квартире. Если кто из соседей спрашивал:

– Ну как там Рита, чего не появляется?

Брат и сестра улыбались:

– Отлично живет, учиться пошла, мужупомогает бизнес поднимать, в гости ей ездить некогда, мы по телефону общаемся.

– Повезло Ритке, – судачилибабы, – прямо счастье поперло.

Болтали, болтали и сглазили – Маргаритаумерла. Подробностей дед Шура сообщить не мог, то ли бывшая соседка угодила подмашину, то ли ее подкосила внезапная болезнь, но факт оставался фактом: молодаяженщина в самом расцвете лет ушла из жизни, девочка Настя осталась сиротой.

Когда после похорон Альварес прошло некотороевремя, Мария Ивановна Парамонова столкнулась во дворе с Наташей, та вела заруку маленькую девочку в роскошной шубке из натуральной норки.

– Это Настенька? – ахнула МарияИвановна.

Наташа молча кивнула.

– Ну совсем не в вашу породупошла, – запричитала Мария Ивановна, – темная такая, смуглая. В отцаудалась!

– В деда, – сердито перебилаНаташа, – или вы забыли, как мой папа выглядел?

– Настя теперь с тобой житьстанет? – поинтересовалась Парамонова.

– Кто ж мне ее отдаст? – горькоспросила Наташа. – Вон, еле на денек выпросила, да и то лишь потомуудалось, что свекровь Ритина и ее муж в Карловы Вары уехали, а я с нянькойдоговорилась.

– Ты же родная тетка, – покачалаголовой Парамонова, – или у вас отношения плохие?

– Никакие, – устало ответилаНаташа, – когда Рита жива была, мы даже на праздники не встречались. Юрийне очень родственников привечал.

– Но не он отец ребенка, –возмутилась Мария Ивановна, – кто ему разрешил девочкой распоряжаться?

– Юра Настю давно удочерил, –объяснила Ната, – а у приемного отца те же права и те же обязанности, чтои у настоящего.

– Видно, любит он девочку, –бормотнула Парамонова.

Дед Шура, который, как всегда, висел в окне ипоэтому стал свидетелем беседы, не вытерпел и влез в чужой разговор:

– Чужое дите – оно не свое! Никак неполучится его до беспамятства любить.

– Ты на шубку глянь, – перебила егососедка, – норка! Не одну тысячу рублей стоит. Раз такие вещи покупает, значит,любит.

– Может, наоборот, – прищурилсядед, – откупается? Совесть свою утишает, чует, не принимает сердце девку,вот и делает дорогущие подарки.

Парамонова махнула рукой и ушла, а у деда Шурыпо невесть какой причине защемило сердце.

– Я, Вань, в ерунду не верю, –говорил он мне сейчас, – если люди блажить начинают, хрень несут вроде:«Чую сердцем, несчастье случится», то я посмеиваюсь. Никому знать не дадено пробудущее, все эти ясновидцы – обманщики, иначе почему никто из них в лотерею невыиграл и про авиакатастрофу какую не прокричал? Че мешает с телеэкранагаркнуть: «Люди, самолет разобьется!»

Но в тот день прагматичный дед почувствовалбеду и оказался прав.

И года не прошло, как Настенька скончалась. НиНаташа, ни Федор подробностей не рассказывали, то, что в семье вновь стряслосьнесчастье, двор понял лишь по черному платку, который повязала тетка девочки.Несколько дней бабы маялись от любопытства, потом Парамонова набралась смелостии остановила Наташу у подъезда.

– Чего ты в трауре? – осторожноспросила она.

– Настя умерла, – коротко ответилаНаташа.

– Как? – отшатнулась Парамонова.

– От инсульта.

– Ребенок?

– Да.

– Разве такое случается?

– Редко, но бывает.

– Вот горе! – заохала МарияИвановна.

Наташа кивнула и ушла. Еще через несколькомесяцев брат с сестрой продали квартиру молодой паре и исчезли. Нового адресаони никому из соседей не оставили, связь с ними двор потерял навсегда. А умолодых новоселов начались неприятности, вроде муж прогорел с бизнесом,квадратные метры они продали агентству. Бывшая жилплощадь семьи Альварес долгопустовала, потенциальных покупателей отпугивала дурная слава квартиры. В концеконцов ее приобрел «новый русский» из местных, поговаривали, он собираетсясдавать комнаты.