Вечером мне так и не удалось переговорить схозяйкой, обычно засыпающая после полуночи Элеонора улеглась в кровать еще домоего прихода, чем насторожила меня.

– Может, она заболела? –поинтересовался я у Ленки.

– Не жаловалась, – пожала плечамидомработница, – наверное, устала.

Я тоже пошел в спальню, но от чувства тревогине избавился. Разве Терминатор способен испытывать слабость? Почему хозяйказалегла под одеяло, не дождавшись секретаря? По городу бродит грипп, вдруг онпосетил и нашу квартиру?

Но утром Элеонора выглядела как обычно, онавнимательно выслушала мой отчет и приказала:

– Сначала звонишь стоматологу, узнаешьадрес Лады Ермолаевой, потом едешь вот в эту библиотеку, находишь в фондеучебник по вокалу и книгу про Ивана Олежко, затем снимаешь с них ксерокопии, привозишьмне и рысишь к Ладе. Понятно?

Я кивнул и бросился исполнять приказ. С первойего частью я справился легко, Игорь сообщил мне все необходимые координаты иповторил:

– Если с зубами есть проблемы –приезжайте.

– Спасибо, – поблагодарил я и поехалв библиотеку.

Там незамедлительно начались трудности.Сначала мне очень долго оформляли читательский билет, потом пришлось обращатьсяв справочный отдел, так как автора книги «Жизнь Ивана Олежко» я не знал. Затемвыяснилось: она на руках, потом оказалось, что сотрудница хранилища перепутала,том мирно скучает на полке. В конце концов, побегав по разным залам, я получилдве книжонки, находившиеся в девственном состоянии. Похоже, до меня ни учебникпо пению, ни биография певца никому не понадобились. Копировальная машинаоказалась занята, и я от тоски стал изучать учебник. Никакого интереса он уменя не вызвал. Это была узкопрофильная книга, обычного человека в ней могпривлечь лишь один раздел: «Как быстро справиться с начинающейся ангиной».Может, авторша являлась великолепным педагогом, но отоларинголог из нее былникудышный, из всего объема медикаментов госпожа Вронская вспомнила лишь олюголе и активно рекомендовала его всем. «Жизнь Ивана Олежко» была написанаболее живо, речь в ней шла не о деде Валентина, а о его далеком пращуре,который блистал на подмостках императорского театра. Начиналась биография, какзаправский детектив. «1721 год, театр. Высоко взятая, хрустально чистая нотазазвенела в зале. «Ах, – закричал женский голос, – ах! Мари! Помогите!Она умерла». Началась суматоха, заметались служащие, в ложу быстрым шагомпрошел врач, но помочь Марии Шабановой он уже не мог – красавица скончаласьпрямо во время действия. Иван Олежко, только что блистательно исполнивший ариюЛенского, схватился за голову и, рыдая, ушел в гримерную.

– Ваня, – кинулся за ним ближайшийдруг Петр Камкин, – Ваня!

– Что, дружище? – грустно спросилтенор. – Видишь, опять оказия повторилась! Проклятие на наш род наложено!Иначе с чего люди погибают!

– Так от переживаний жилы лопаются, –обнял друга Петр, – слушатели восхищение огромное испытывают, не выносятвосторга, тут и апоплексический удар!

– Может, бросить небожеское занятие? Уйтив монастырь…»

Дальше читать стало невмоготу. Во-первых,тексту явно требовался редактор, во-вторых, я очень не люблю псевдоисторическиепроизведения. Мой отец, прозаик Павел Подушкин, работал именно в этом жанре, ноон тщательно изучал материал, просиживал долгие недели в архивах и не допускалоткровенно бесцеремонных ляпов. А в этой книжонке! 1721 год! И главный геройпоет арию Ленского! Ну не чушь ли! Чайковский написал оперу в девятнадцатомвеке, в восемнадцатом никто и не слыхивал ни о каком поэте, убитом на дуэлиЕвгением Онегиным!

Переполнившись раздражением, я вновь взялкнижечку, перелистал страницы, потом, слава богу, ксерокс освободился и мнесделали копию.

Нора получила литературу и вместоблагодарности выразила возмущение:

– Что так долго?

Я развел руками.

– В библиотеке работают неторопливыедамы.

– Ладно, – смилостивиласьЭлеонора, – во всем плохом есть и много хорошего. Теперь отправляйся кЛаде, она небось вернулась домой!

Я спустился во двор, сел за руль ипризадумался. Как лучше поступить? Позвонить предварительно бывшей наркоманкеили упасть ей как снег на голову?

В конце концов второй вариант показался мнеболее предпочтительным, и я покатил в сторону Строгина, хорошего, говорят,экологически чистого района столицы.

Но, как у всякой части мегаполиса, в Строгинеесть разные дворы и закоулки. Коренные москвичи хорошо знают, что даже в самомцентре можно отыскать тихий, зеленый, совершенно деревенский уголок. Нослучается и обратное – в уютном Строгине обнаружились дома, жить в которых я непожелал бы даже своему врагу. В одном из них, серой, блочной башне, и нашлапристанище Лада. Окна здания выходили прямо на МКАД, наверное, шум тут нестихает ни днем ни ночью, а о качестве воздуха лучше даже не упоминать!

– Вы ко мне? – спросила Лада,безбоязненно распахивая дверь.

– Здравствуйте, – поклонилсяя, – разрешите войти.

– Пожалуйста, – равнодушно ответилаона, – чем могу помочь?

– Вы настолько не боитесь незнакомыхлюдей? – не утерпел я. – Вдруг я замыслил что-то плохое?

Ермолаева усмехнулась.

– Непохоже! Да и Сергей Анисимовичпредупредил меня, достаточно точно описал вас: высокий, темноволосый, вджинсах. Проходите, ботинки можете не снимать, о коврик вытрите, и хорошо.

Я выполнил приказ и очутился в скромнообставленной комнате.

– Садитесь, – велела Лада, указываяна диван, – рассказывайте. Кто у вас бесу в лапы попал? Сын, дочь, жена?Говорите спокойно, за пределы этой комнаты информация не выйдет.

Я улыбнулся.

– Милая Лада, все же следует бытьосторожной. Под описание, которое дал вам совершенно незнакомый мне СергейАнисимович, может подойти половина мужского населения столицы: высокий,темноволосый, в джинсах. Право слово, так легко стать жертвой бандитов!

– Вы не от отца Сергия, – протянулаЛада, – то-то я смотрю – вошли, лба не перекрестили. Что за печаль вас комне привела? Если сумею, поспособствую, я не только нашим прихожанам содействиеоказываю. Господь велел любому человеку руку помощи протянуть. Говорите, нестесняйтесь.

– Вы паспорт теряли?

Лада моргнула раз, другой, третий.

– Так да или нет? – не выдержал я.