– И снова вы правы!

Офицер украдкой перевёл дух и показал рукой на выход с платформы – в отличии от платформ моего времени эта не опускалась вниз, отправляя корабль в ангар, а была жёстко закреплена на внутренней поверхности Станции.

– Прошу вас, ваше преподобие, милорд, сэр, следовать за мной.

– Секундочку. А мой корабль? Экипаж? Где операторы? Насколько я понимаю – сейчас должна была рповодиться съёмка нашего прибытия на Станцию?

– Не могу знать, ваш-сият-во! Мне приказано только сопроводить вас. Прошу, – и он снова показал рукой на выход.

– Командир, – ко мне подошёл Грей: – Ты иди, присягу принимай, условия нам обговори…хорошие. А мы быстро смотаемся на точку и назад.

– Да, Поп, иди, – к нему подошла Жанна и взяла его под руку: – Координаты есть. Операторы уже на связь выходили – ждут. Нам и сопровождение дают, не переживай. Что с нами-то будет? Мы – в самом мощном корабле этого времени. И за себя не переживай – если тебя кто обидет – мы эту станцию на атомы разберём.

Услышав последние слова офицер непроизвольно вздрогнул и, я решился: – Ладно. Вы только там особо не задерживайтесь – пару дублей и сюда. Мне спокойнее, когда вы рядом. – Я протянул руку для прощания, но Грей её проигнорировал: – Принято, командир! Прощаться не будем – мы за час обернёмся!

Они повернулись и пошли к трапу.

– Пойдёмте, ваша светлость, – офицер нетерпеливо переминался с ноги на ногу: – Император ждёт.

– Да, пойдёмте, – я проследил как убрался трап и поспешил отойти в сторону, не желая быть сбитым с ног струями выхлопов.

У самой двери я обернулся и проводил взглядом свой корабль – пилотировал явно Клён. Анаконда шла с небольшим креном и едва заметно рыскала по курсу. Перед щелью шлюза она замерла, чуть подработала маневровыми – Клён всегда ошибался по высоте, и скользнула из Станции, оставляя меня одного.

– Веди, – я повернулся к офицеру: – Действительно, нехорошо заставлять его ждать.

Зал для аудиенций особого впечатления на меня не произвёл – это был простой металлический ящик, всё убранство которого составляли развешанные по стенам тяжёлые, темно бордовые занавеси, поверх которых свисали вертикальные штандарты с золотым Имперским орлом. Вдоль левой стены, неровной кучкой толпилось человек двадцать, облачённых в тёмные мундиры и строгие костюмы, среди которых яркими, но редкими, цветками разгоняли общую мрачность обстановки придворные дамы в парадных платьях. Правая стена украшений не имела – на её металлической поверхности были закреплены три больших экрана, демонстрировавших обстановку вокруг Станции.

По центру зала, прямо на металлической поверхности пола, стояло раззолочёное кресло в котором сидел невысокий, слегка лысыватый мужчина в чёрном мундире без знаков различий.

– Ну наконец-то! – Император подал мне рукой знак приблизиться, и я подошёл к трону.

– Что? Не впечатляет? Извини, Поп – Станцию мы только построили, обживаем. Тебя же можно звать вот так – по-простому, без чинов, да?

– Как будет угодно вашему величеству, – я поклонился.

– Учтиво. – одобрительно кивнул Хенсон: – Бывал при дворе?

– Да, мой господин. – Я снова отвесил поклон: – Я имел честь быть при дворе. Прошёл путь от Рыцаря Империи до её Лорда, ваше величество.

– Ты же вроде священник? – Он покосился на мою рясу: – Вот, кстати, вовремя, – Император махнул рукой в сторону входа: – Твои, так сказать, коллеги, идут.

От входа в тронный зал, к нам двигалась небольшая, но плотно слитая, группка людей. Они были одеты в рясы практически такого же покроя, что и моя, но, в отличии от той, что была на мне, вся поверхность их одеяний была густо расшита золотым шитьём. У шедшего первым и поэтому бывшим наиболее различимым, они были выполнены в виде каких-то текстов. Я различал отдельные буквы, составлял слова, но понять их значение не мог – складывалось впечатление, что слова взяты из уж совсем древних текстов, значение, или назначение которых, всеми уже давно и прочно забыто.

– Святая Церковь рада приветствовать Помазанника Его, – витиевато начал шедший первым и вся их масса, склонилась в поясном поклоне, скрывшись на миг в золотистом мареве своего шитья.

– И я рад вас приветствовать, святые отцы, – Император коротко кивнул, и они выпрямились.

– Я вызвал вас по следующему вопросу, – он покосился на меня и продолжил: – Наш гость утверждает, что тоже относится к лону нашей матери церкви. Побеседуйте с ним, святые отцы. Так ли это? Не сокрыт ли под этим одеянием, несомненно церковным, какой-либо обман? И вот еще, ваше преподобие, – при этих словах стоявший первым явственно напрягся: – Посмотрите, как скромны его одежды, – Хенсон ткнул в мою сторону пальцем: – Достойный пример скромности и бессеребренничества. Вы не находите, святой отец?

Тот, к кому Император обратился ваше преподобие, кивнул и хотел что-то сказать, но покачнулся и чуть не упал, успев схватиться за рясу стоявшего рядом.

Из глубины их строя, бесцеремонно расталкивая стоявших на его пути братьев, пробился и отойдя от них на пару шагов, упал на колени невысокий толстячок. Заскорузлый от золотого шитья капюшон откинулся, и я увидел лысую, круглую и лоснящуюся голову. Небольшие, глубоко поражённые глазки быстро бегали в его глазницах, наглядно демонстрируя принцип работы сканирующих устройств.

Сначала его взгляд прошёл как бы мимо меня, но потом вернулся и остановился именно на моей особе.

– И придёт Он, скрытый под личиной нашей, – нараспев, постепенно повышая голос начал монах, раскачиваясь и поднимая обе руки ладонями вверх:

– Но Чужак будет в нём сокрыт до времени.

– Хитростью и лестью приблизится он к Царствующему.

– И поразит его замыслом своим.

– И да…

– Подождите, – недовольно нахмурился Хенсон: – Это он сейчас про него? – Император поочерёдно ткнул рукой в монаха и меня.

– Да, Ваше величество, – поклонился стоявший впереди священник: – Брат Тодиус уже второй день повторяет это откровение. Оно дано ему было, когда он возносил смиренную молитву о даровании вам победы в том бою.

– Да? Ну что же. Мы победили, так что его молитва…

– Это было Чудо, дарованное нам! – Перебил его монах и вся их группа завалилась на колени начав бить поклоны бормотать благодарственные молитвы.

– И злым отплатит он за предобрейшие милости, коими его осыплет! – Очередной вопль брата Тодиуса заставил меня вздрогнуть.

– Вот! Вот! – Монах будто ждал этого, он вскочил и едва не подпрыгивал, показывая на меня то одной, то другой рукой: – Вздрогнул нечистый, когда душе своей помянул я Непорочную и Пречистую Деву! Это Знак! Истинно реку я вам! Знак! Чужой, в обличье агнца в дом наш ломится! Не попустите! Братья – к оружию! Не попустим!

– Уймите его, – поморщился Хенсон,