Однако наступил момент, когда он уже не мог ползти вверх. «Возвращаемся к плану А: сохраняем кислород», — сказал он себе. Он подтащил свой импровизированный тюфяк к началу туннеля, лег на спину, положил под голову рукопись Эппов, закрыл глаза и стал ждать спасения или смерти.

Конечно, он надеялся на первое — в основном потому, что в таком случае ему удастся поймать тех сукиных детей, — но он не боялся второго. За два года до этого Пандер едва не погиб на полу камеры предварительного заключения в старой тюрьме графства Монтерей в Салинасе, штат Калифорния. Он не только увидел светящиеся огни в конце туннеля, но перед ним даже появился его отец — бывший морской сержант Роберт Ли Пандер. И с того момента Эдгар Ли Пандер пребывал в твердой уверенности, что там нечего бояться.

И все же он боролся со сном, пока у него были силы. Однако в конце концов сдался, а когда снова открыл глаза и увидел свет в конце туннеля, то не был уверен, что это за свет и в каком туннеле: то ли в земляном, то ли в небесном.

«Да это и не важно, — сказал он себе, закрывая глаза, — скоро ты все узнаешь».

9

Холли увела детей в Кор. Доусон осталась. Из-за насмешек мужчин в ее адрес она не решилась проводить раскопки в туннеле, поэтому присоединилась к спасательной бригаде, которая занималась тем, что ставила крепления в пещере и забирала выкопанную землю. Она была достаточно близко к входу в туннель, чтобы услышать радостные возгласы внутри, когда был замечен свет от фонаря Пандера. Потом прошла еще целая вечность, прежде чем проход расширился настолько, чтобы первый санитар смог пробраться внутрь.

Шеф Коффи прошел туда вторым. Он вернулся через несколько минут, освещая фонариком толстую кипу бумаг. «О чем бы там ни было написано, должно быть, это было занимательное чтиво», — подумала Доусон. Коффи не отрывался от записей, пока вылезал из туннеля, и продолжал читать, когда стал спускаться с холма.

Когда Пандера вынесли на носилках, был уже день. Несмотря на то что Доусон больше половины своей жизни провела в тени, прячась от полиции, она безо всякого страха протиснулась сквозь толпу. Голова Пандера была перевязана бинтом, кислородная маска закрывала его нос и рот, в руке у него торчала капельница. Она следовала за носилками и была первой, кто откликнулся на просьбу подменить несущих.

Когда санитары попытались воспрепятствовать ей сесть в машину, Доусон сказала, что она невеста Пандера, и все равно залезла туда.

Не прошло и недели, как Льюис Апгард снова оказался в миссионерской больнице. Только на этот раз ему не нужны были свидетели для алиби, поэтому он потребовал себе отдельную палату. Льюис продолжал симулировать амнезию. Вызвали доктора Воглера. Апгард повторил все, что сказал детективу Гамильтону, когда «пришел в сознание». Вскоре после ухода Пандера у его двери появились Эппы и Бенни и потребовали, чтобы он рассказал им, о чем они только что разговаривали. Угрожая оружием, они заставили его участвовать в похищении Пандера и девочки и отвезли их в джунгли. Больше он ничего не помнил до того момента, как пришел в себя в отделении «скорой помощи».

Воглер поверил ему, поставив диагноз «временная амнезия в результате повторного травматического повреждения головы». Затем Льюис уснул удивительно крепко (хотя ему не давали обезболивающих или успокоительных из-за травмы головы). Если ему и снилось что-то, то он этого не запомнил.

За исключением последнего сна. Он уснул на рассвете, после того, как его разбудила сестра, чтобы смерить температуру, давление и пульс. Льюис увидел, что находится в гостиной Большого дома. Он снова был мальчиком, и Губ каким-то образом узнал о том, какую роль сыграл его сын в смерти тети Эгги. Старик пришел в бешенство. «Так я и знал! — кричал он. — Я должен был понять это по твоим глазам!» Потом он указал на зеркало, которое висело почему-то под портретом прапрадедушки Клауса.

Мальчик неохотно пересек комнату, его ноги при каждом шаге утопали в пушистом ковре. Когда он приблизился к зеркалу, то увидел уставившиеся на него оттуда глаза барана. Карие и печальные. Они смотрели с его собственного лица. Он хотел закричать, но не мог.

Губ рассмеялся своим привычным сухим и трескучим смехом. «Ты похож на свою мать, — прошипел он. — Это ее семья». Но когда он оглянулся, то увидел те же самые глаза, глядевшие на него с лица старика. «Льюис, — сказал Губ, — Льюис, просыпайся!»

— Льюис, просыпайся.

Льюис открыл глаза и увидел стоявшего перед ним шефа полиции Коффи. Обычно опрятный, старик выглядел ужасно. Его форма цвета хаки была вся забрызгана засохшей грязью, так же, как и лицо. Куски земли запутались даже в его седых волосах.

— Доброе утро, Льюис, — сказал он.

— Доброе утро, шеф Коффи, — ответил Льюис. Воспоминание о сне стало мимолетным и незначительным.

10

В больнице Доусон разлучили с Пандером, но кто-то, по всей видимости, сообщил о том, что она невеста пострадавшего, потому что через несколько минут нейрохирург, доктор из Ост-Индии с фамилией, которую она никак не могла запомнить, кажется, что-то вроде Рамаламадингдонг, зашел в комнату ожидания и сообщил, что они забрали Пандера в рентгенологическое отделение, чтобы сделать снимок.

Никто не сказал Доусон, что она может пойти с ними, но никто и не запретил ей это сделать. Она последовала за каталкой до лифта, а затем спустилась по лестнице в подвал. В этот момент ее внутреннее напряжение достигло пика, потому что, пока она сидела в одиночестве на пластиковом стульчике напротив раскрывающихся в обе стороны дверей с надписью «Рентгенология», ей не оставалось ничего, кроме как ждать. Никакой пещеры, которую нужно найти, никаких ведер, которые можно передавать по цепочке, никаких носилок, которые необходимо нести.

В другом конце коридора около лифта висели часы. Доусон не видела секундной стрелки, но минутная двигалась так медленно, что она подумала, будто часы были сломаны. Она закрыла глаза и заставила себя досчитать до ста, а когда открыла их, чтобы проверить, сдвинулась ли минутная стрелка, то около нее стоял доктор Рамаламадингдонг.

— Как там дела? Он поправится?

— Мы пока не успели сделать снимок. Следуйте за мной.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Льюиса Коффи.

— Намного лучше.

— Ты помнишь…

— Я уже сказал, что плохо помню события прошлой ночи, — перебил его Льюис.

— Я не собирался спрашивать тебя о прошлой ночи.

— Извините, продолжайте.

— Я собирался спросить тебя о прошлом четверге, когда мы с агентом Пандером сообщили тебе об убийстве Хоки.

— А при чем тут это?

— Ты помнишь последний вопрос, который задал мне перед тем, как мы ушли?

— Боюсь, что нет, — ответил Льюис.

— Ты спросил меня, сможешь ли ты присутствовать на казни человека, виновного в смерти Хоки.

— И?..