– Ты?!

Отскочив на шаг, Аким поднял кулаки на уровень груди, приготовившись к схватке. Но при этом он на какое-то время совершенно забыл о приближающемся сзади Скопцове. А Василий, не задумываясь, с ходу ухватил бандита за плечо и развернул его к себе лицом.

Аким так и не успел ничего предпринять. Он просто на несколько секунд растворился в вихре стремительно мелькающих рук и ног.

Глаз, скрестив руки на груди, с удовольствием наблюдал за этим действом и не спешил на помощь бывшему сослуживцу. Он был одним из немногих в этом городе, кто знал, что в свое время Скопа прошел жесткую школу рукопашного боя старшего лейтенанта Маркова. Мало того! Сержант был единственным, кого старлей, сам фанат-рукопашник, готовил по индивидуальной программе. И сейчас снайпер просто наблюдал за тем, как Василий использует полученные в армии навыки на практике...

Конечно, бандит тоже не был каким-нибудь слабаком и при случае мог за себя постоять. Но он еще ни разу не сталкивался с бойцом такого уровня. Василий легко сломал его сопротивление, после чего уложил на землю несколькими хорошо поставленными ударами.

Бандит тяжело ворочался на мокром асфальте. Присев рядом с ним на колено, Скопа поднял руку, готовясь нанести последний, добивающий удар... Глаз шагнул вперед и успел поймать руку напарника в воздухе.

– Уйди! – Глаза сержанта побелели от бешенства. Он сейчас не видел никого – ни своих, ни чужих. "Убьет!" – подумал Глаз и торопливо заговорил:

– Скопа, прекращай! Этот корень нужен живым! Нам с ним еще поговорить надо, узнать, где они девочек твоих держат!

Взгляд Василия постепенно становился осмысленным. Глаз отпустил его руку, но бывший сержант никого не пытался ударить. Он встал с колена, помотал головой. Отвернувшись, коротко бросил:

– Извини...

– Нормально все! – Глаз уже извлек из кармана все тот же моток скотча и стал связывать Акима. Скопа оглянулся на будку. Оператор не подавал признаков жизни... Его можно было понять – "крутыши" между собой разбираются, глядишь, кто-то кого-то и грохнет... А он, проявляя лишнее любопытство, перейдет в разряд опасных свидетелей. Уж лучше сделать вид, что его тут вообще нет... Ушел на базу...

– Ну что?.. – Глаз уже закончил связывать бандита. – Потащили? Надо будет поговорить немного в сторонке.

– Потащили... – согласился Василий и тяжело вздохнул – начиналась самая неприятная часть работы.

Ухватив Акима с двух сторон за кожу куртки на плечах, спецназовцы волоком потянули его в темноту, поближе к "БМВ".

– Короче, Скопа, ты займись водилой, – решил Глаз. – Он там, у машины. Потолкуй с ним, объясни, что почем... Не буду тебя учить – ты и сам все знаешь... А я...

Тут снайпер почти любовно посмотрел на лежащего у его ног Акима.

– А я с этим красавцем поговорю...

Попробуйте представить себе такую ситуацию – идет война... Рейдовая группа скрытно продвигается по тылам противника. Для того чтобы выполнить поставленную задачу, диверсантам необходимо получить кое-какую информацию. Ну, к примеру, о силах, задействованных на охране определенного объекта, по системе организации охраны, по схеме расположения постов и минно-взрывных заграждений.

Проще всего такую информацию получить у человека из стана противника. То есть следует взять "языка". Ладно, взяли. Утащили подальше в "зеленку" и начали задавать вопросы. А пленник вдруг надувает щеки, отказывается говорить по делу и вместо этого начинает перечислять параграфы и пункты решений различных конвенций по военным вопросам. Свое поведение мотивирует тем, что у военнопленного, каковым он является, есть определенные права, в том числе и право на молчание.

Командир группы, пораженный таким мужеством захваченного "языка", немедленно сворачивает выполнение боевой задачи, выводит своих бойцов в расположение части, чтобы, как это положено, сдать пленного в компетентные органы.

Любой мало-мальски сведущий человек назовет такие измышления бредом. И будет совершенно прав. Если уж "язык" взят, то он расскажет все, что знает. Возможно, по собственной воле, возможно, против нее... Просто во втором случае ему будет намного больнее. И никакой "сыворотки правды". В таких случаях даже обычный штык-нож бывает намного действеннее.

Ну а потом "выпотрошенный" пленник будет ликвидирован. Потому что девать его некуда. Рейдовые группы не оснащены походными тюремными камерами. Отрывать на охрану пленника бойца?.. Так в группе роль каждого расписана заранее, еще до выхода на задание. И отрывать человека – значит ставить под угрозу срыва выполнение боевой задачи. Отпустить?.. Чтобы он "навел" на след группы своих специалистов по отлову диверсантов?..

И нигде и никогда, ни в устном, ни в письменном отчете о выполнении задания об этом человеке не будет сказано ни единого слова. Он всего лишь расходный материал, не более того. Принимая решение о его устранении, командир группы в первую очередь заботился о безопасности вверенного ему личного состава. А для этого нет и не может быть запрещенных приемов.

И Скопа, и Глаз прошли войну. Войну не самую простую. Вроде бы и на своей земле, но с людьми, которые своими никогда не были и не будут. И война эта тоже велась без всяких правил.

Они выжили и вернулись домой. Но невозможно уйти от войны. Она всегда идет следом за тобой, не отпускает, постоянно напоминая о себе!

И сейчас оба бойца спецназа опять были в рейде... Шли по враждебной территории, где каждый их шаг мог стать последним. И они не собирались церемониться с врагами...

...Первым сломался Шланг. Скопе даже не пришлось прилагать для этого особых усилий. Вот только знал водитель не так уж и много. Все, что он смог назвать, – это адрес квартиры, в которой сейчас находились Татьяна с ребенком. Система охраны, количество охранников, условные сигналы – это ему не было известно. Он никогда не поднимался в офис – оставался в машине.

Аким держался дольше. "Бригадир" был намного крепче водителя. Поэтому и ломать его Глазу пришлось всерьез, не по-детски. Так, чтобы у него потом и мысли не возникло о том, что можно отказаться от сотрудничества или как-то словчить.

Но, как говорится, капля камень точит... И примерно через двадцать минут Аким был полностью сломлен и готов на все, лишь бы прекратить постепенно нарастающую нечеловеческую боль.

Проведя короткий допрос, Глаз опять заклеил бандиту рот, ухватил его за шиворот и быстро поволок в сторону машины. Туда, где Скопцов отдыхал рядом со Шлангом.

Подтащив Акима поближе к "БМВ", Глаз прислонил его спиной к машине в полусидячем положении, отошел в сторону, полюбовался на дело рук своих. Потом взялся за Шланга, пристраивая его напротив "бригадира". В качестве опоры для спины водителя он использовал собственные ноги.

– Ты видишь его?.. – обратился Глаз к Акиму, легонечко похлопав Шланга по голове. "Бригадир" торопливо закивал в ответ.