«Думаешь, это надо? — написал я. — Один из потенциальных родителей мертв, а другой не имеет отношения ни к одному из преступлений; у нас нет ни одного физического доказательства того, что он бывал в тех местах, зато есть показания его жены, подтверждающие алиби».

— Нам бы очень помогло, если б отцом ребенка действительно был Хота. По крайней мере, твой друг Асьер оказался бы вне потенциальной опасности.

— Это зависит от того, насколько убийца в курсе таких подробностей, — заметил я. — В любом случае продолжай начатое. Поговори с Альбой, пусть запросит ордер. Расследование должно продвигаться.

Затем я рассказал ей о таинственной подруге, с которой Аннабель Ли общалась в последнее время и которая появилась в социальных сетях, когда та объявила о беременности.

Эсти что-то записала — и решила поручить Милан поиск возможных кандидатов. Та мониторила аккаунт Аннабель с самого начала расследования и любую улику нашла бы быстрее, чем кто-либо из нас.

— Поговорим о смерти жены Сауля. Пауланер уже рассказал тебе о несчастном случае? — спросил я.

— Да, почти сразу. Странная и очень печальная смерть: Асунсьон Переда Аргуэсо ушла рано утром прогуляться в окрестностях их шале на побережье Кантабрии. Было еще темно. В докладе сказано, что Сауль был дома и спал, а Ребекка, их дочь, которой было тогда двенадцать лет, на выходные уехала с ночевкой к тете по материнской линии, сестре Асунсьон Переды, с которой была очень близка.

— Почему ты говоришь, что ее смерть была «странной»?

— Очевидно, жена Сауля упала в колодец, находившийся вровень с землей на одном из полей в окрестностях шале. Полиция пришла к выводу, что она его не заметила, поскольку было еще темно. Споткнулась, упала в колодец и при падении ударилась головой о стену, а затем частично погрузилась в воду. Колодец был узким, всего метр двадцать в диаметре и шесть метров в глубину. Когда Сауль проснулся, заметил ее отсутствие и вызвал полицию и соседей, чтобы отправиться на поиски, супруга уже умерла.

Эсти выразительно умолкла, словно ожидая моей реакции или желая услышать от меня что-нибудь умное.

— Ммм… ты ничего не заметил? — спросила она с загадочным видом.

— А что я должен был заметить?

— Женщина в колодце, захлебнувшаяся в воде… неужели ты не видишь параллель с остальными жертвами?

— На сегодняшний день это случайная смерть; жена Сауля не была жертвой убийства, — напомнил я.

— Унаи, не беси меня. Это же настоящая семейная драма — сперва умирает жена, затем дочь, а теперь покончила жизнь самоубийством еще одна его дочь, приемная!

«А что тут такого? Да, Эсти, семейная драма. Посмотри на свою семью, посмотри на мою. Называй это драмой, если хочешь, а лучше признай, что жизнь иногда бывает очень подлой. Но Сауль — не тот человек, который способен на подобную дикость, тем более по отношению к дочери и Ане Белен». — Все это мне пришлось написать — у меня и так голова шла кругом.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что я с ним жил. Он был очень чутким, он действительно о нас заботился. Ради Ребекки готов был на все. Он явно не притворялся.

Эстибалис встала — она принадлежала к тому типу людей, которые не выдерживают долгого сидения и неподвижности. Теперь она расхаживала взад-вперед по мосту и не знала, верить мне или нет. Ей трудно было мне верить, и она предпочла сомневаться.

— Раз так, несчастный он мужик. Ну и досталось ему… — сдалась она наконец. — А может, кто-то сознательно ему гадит, а он почему-то молчит?

— Не представляю, кто это может быть. Его чванливая сестра или какой-то завистник в университете? А может, всему виной интрижка с замужней коллегой?

— Вот и я не знаю, — проговорила Эсти и снова уселась рядом со мной, сосредоточенная на своих мыслях. — Он невероятно привлекательный и харизматичный тип, а сексуальности в нем по самую макушку. Ты видел, как на него пялятся студентки? И он это знает. Не женился повторно, хотя овдовел уже более двадцати пяти лет назад. При этом ему совсем не идет образ безутешного вдовца или монаха.

— Наверняка были какие-то истории, как и у всех нас. Просто он сдержанный парень. Однако это не делает его подозрительным.

— И все-таки кто-то обмолвился насчет женоубийцы. Да еще эта кличка — Синяя Борода… Я уже говорила со студентами. Ты слышал когда-нибудь настоящую историю о настоящей Синей Бороде? От нее мороз идет по коже.

— Честно говоря, нет; а что, это важно?

— По крайней мере, она по-своему любопытна. Синяя Борода — персонаж из сказки Шарля Перро, написанной в семнадцатом веке. В ней рассказывается об одном богатом человеке, прославившемся благодаря густой синей бороде. Он женился то на одной, то на другой, несмотря на свою темную славу: стоило ему жениться, как вскоре он становился вдовцом. Его последняя жена нарушила запрет — не входить в потайную комнату. Вошла и увидела висящие тела предыдущих жен. В последний момент ее спасли братья, получившие просьбу о помощи. Прежде всего в этой сказке наказывается женское любопытство, как и в притчах об Адаме и Еве, жене Лота или Пандоре…

— Очень интересно, — подбодрил я Эсти.

— Хуже всего то, что рассказ Перро — адаптация реальной истории Жиля де Ре, французского барона, родившегося около тысяча четыреста пятого года в Бретани. На поле боя он был непобедим, покровительствовал Жанне д’Арк… Но я покопалась в его истории в свете криминологии двадцать первого века — это действительно была психопатическая личность, страдающая тяжелой формой шизофрении.

Бабушка, ведущая за руку внучку, прошла в двух шагах от нас, и Эсти умолкла, пока они не скрылись в гроте Младенца Иисуса.

— Существует теория, что Жиль де Ре участвовал в Столетней войне, чтобы удовлетворить свои инстинкты: ему нравилось убивать, он любил чужие страдания, — продолжала она. — Во Франции он стал героем, но когда сожгли Жанну д’Арк, его как будто прорвало, начался темный период. Он совершал ритуальные жертвоприношения, в деревнях вокруг замка Тиффож годами исчезали крестьянские дети, которые так и не были найдены. Дети пропадали сотнями. Убийства и похищения людей не прекращались до тех пор, пока не вмешалась церковь и епископ Нантский не приговорил барона к смерти. В итоге его повесили и сожгли на костре, что, кстати, очень напоминает Тройную Смерть.

— Не зацикливайся на этом, — предупредил я.

— Расскажу тебе о пытках, которым де Ре лично подвергал этих мальчиков и девочек; он сам в них потом признался. О них известно благодаря сохранившимся судебным протоколам. Выключи эмпатию, а то ночью не уснешь.

Я выключил — по крайней мере, мне так показалось.

— Ладно, рассказывай.

И Эстибалис рассказала то, что я готов был услышать, а также и то, чего не желал бы знать вовсе.

Это было подробное повествование о том, на что способен человек только из-за того, что наделен физической силой и властью.