просто сесть на диване: все тело его ныло глухой тяжелой болью. Романа морозило; он тяжело и глубоко дышал, и при этом ему все равно как будто не хватало кислороду. Дыхание его было горячим, во рту пересохло, но иногда ему все-таки приходилось сглатывать слюну и в этот момент горло как будто разрезало изнутри острыми лезвиями. Сотрясаясь всем телом в сильнейшем ознобе, Роман свернулся насколько мог плотно, прижав колени к самой груди, и забылся.

∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙

Роман открыл глаза: он все также лежал лицом к спинке дивана, но сейчас вся спинка, равно как и подлокотник под его головой, блестела широкими пятнами пота. Он повернул голову и посмотрел на потолок: лампы по-прежнему горели, но на удивление их яркий свет не ослепил сейчас его. «Уже, наверное, утро», — подумал Роман и, достав телефон, сквозь залитые потом ресницы с трудом смог различить расплывающиеся цифры: была ровно полночь. «Что это? Всего пятнадцать минут прошло?», — не поверил Роман увиденному, но вдруг догадка, что он проспал целые сутки, пришла ему в голову. Отчего-то ужасно испугавшись этой мысли, он хорошенько проморгался, протер глаза, и снова заглянув в телефон, с облегчением убедился, что прошло только пятнадцать минут.

Роман ощущал сейчас каждую клеточку своего тела: кости его ломило, руки и ноги как будто скручивало изнутри, кожа горела, а лицо было искривлено в гримасе страдания, отразившей в себе всю силу его мучений. «Господи, как же больно! — думал он про себя. — Все тело крутит! Как тяжело!». Мысли о мучавшей его боли полностью поглотили Романа и не оставляли ни на секунду. Он все больше концентрировался на них и вдруг почувствовал, будто какие-то муравьи забегали у него под кожей рук. Чувство было столь сильным и жутким, что оно затмило собой общую ломот в теле: муравьи один за другим, бесконечными рядами бежали по его рукам от плеч к кистям, неимоверно раздражая сознание. Роман посмотрел на руки — с ними все было в порядке, но муравьи так и бегали где-то внутри, под кожей, вызывая непреодолимое желание вырвать их оттуда. Казалось, при своем перемещении они задевали самые чувствительные нервы и до невозможности ранили их. «Что это такое? Как у наркомана!», — подумал Роман в чудовищном испуге. Он слышал, что подобные ощущения присутствия насекомых под кожей могут возникать у наркоманов во время ломок, но впервые сам испытывал их. «Что же это такое? Из-за чего это появилось?», — задавал Роман себе вопросы, страдая от боли. Он с силой сжимал и царапал себе руки, тщетно пытаясь унять мучительные ощущения, но от этого они только усиливались. «Предлагал же Артем принести таблетки, что я дурак отказался — сейчас бы легче было… А может таблетки как раз и вызвали у меня такую реакцию! — с ужасом вдруг подумал Роман. — Может вовсе и не стоило их пить?! Да нет! О чем я! В аптеке мне ничего опасного для здоровья точно не продали бы. Не-е-ет! — уверял он сам себя. — Таблетки мне днем действительно помогли — все симптомы убрали, просто очень сильное воспаление. Сразу не начал активно лечить — вот все и усугубилось. В таком состоянии требуется много жидкости, а я с пяти часов ничего не пил. Да и не ел тоже. До чего же жуткий холод, и укрыться нечем…». Опустив голову на подлокотник, Роман ощутил, как начала пульсировать зажатая артерия на его шее. «Это в венах!», — вдруг понял он. И действительно, ощущение бегающих муравьев было особенно сильным в тех местах на руках, где у него проходили крупные вены. Каждый раз при очередном толчке сердца, когда Роман чувствовал пульсацию сонной артерии, муравьи под кожей его рук совершали новый путь от плеча к кисти руки. «Это кровь в венах», — от этой мысли Роману стало совсем не по себе, и он постарался спрятать руки, прижав их к телу. «Господи, как же холодно! Ужасно холодно! — думал он про себя. — Какая у меня сейчас температура? Никак не меньше сорока!», — ответил он сам на свой вопрос. Романа лихорадило. Все тело его тряслось мелкой и частой дрожью. «Нужно заснуть… поспать… так легче», — думал он, уже не открывая глаз, свернувшись клубком, чтобы сэкономить тепло, и стараясь вообще не шевелиться.

Через некоторое время Роман снова забылся. Яркий свет, озноб и боль во всем теле мучали его, не давая нормально заснуть, и он погрузился в какое-то неясное, беспокойное, пограничное со сном состояние. Пребывая в этом состоянии, он то совсем забывался, то периодически на короткое время приходил в себя, но и тогда сознание его оставалось столь же нечетким и смешанным, так что, просыпаясь в очередной раз, Роман не мог уже и различить, что было сном, а что происходило с ним наяву.

∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙

— Вставайте, — долетело до Романа откуда-то издалека. — Вставайте, — прозвучало уже яснее.

Он почувствовал, как кто-то коснулся его плеча, открыл глаза, приподнялся на одной руке и немного отстранился назад, собираясь с мыслями и пытаясь сообразить, что происходит. Перед ним стояла сейчас та самая таможенница, которая проводила досмотр их грузовиков.

— Вам нужно будет пройти со мной, — сухо произнесла она.

— …Куда? — после продолжительной паузы, спросил у нее Роман.

— К вам есть несколько вопросов, — отрезала женщина.

С большим трудом Роман сел на диване, и тут же весь сморщился от поразившей его резкой головной боли; кожу на голове у него как бы стянуло, а в глазах замаячили яркие белые размытые круги, в первые мгновения почти лишившие его зрения. С полминуты он сидел без движения, дожидаясь, пока это состояние хоть немного отступит, после чего не торопясь надел туфли, поправил на плече свою туристскую сумку, проверив на ощупь сохранность ее содержимого, подобрал валявшийся на диван мобильный телефон и посмотрел на время — было почти пять часов утра. Положив телефон в карман, Роман поднялся и уже стоя посмотрел на себя сверху вниз: вся одежда на нем была измята, а белоснежная еще только утром рубашка приобрела какой-то неоднородный желтоватый оттенок, который повсеместно вырисовывался на ткани свежими, а кое-где и уже успевшими засохнуть разводами пота. Роман медленно и тщательно заправил рубашку (единственное, что он мог сейчас исправить в своем облике) и, приподняв голову, устало взглянул на таможенницу, показывая тем самым, что готов следовать за ней.

Таможенница без слов поняла его и направилась в сторону коридора; Роман пошел за ней, при этом, не догоняя, а держась несколько сзади. По телу у него прошел мороз, голова закружилось и сильно затошнило. Он двигался как