class="p1">— Не знаю, — наконец немного придя в себя, смог произнести он, но женщина уже не слушала, а, как и Дульцов, переключила все свое внимание на коллегу.

Между тем таможенник, положив сверток на выступ полуприцепа, силился добраться до его содержимого. У него не нашлось ни ножа, ни какого-нибудь другого острого предмета, но был небольшой дверной ключ, орудуя которым он, хоть и не без труда, все же сделал дырку в плотно намотанном скотче и начал рвать пакет. Пакет был значительно тоньше скотча, быстро поддался и все, наконец, смогли увидеть его содержимое: внутри находились белые упаковки с таблетками. На них было нанесено много надписей, но всё на китайском, да кроме того имелась еще и эмблема — скорее всего торговая марка фирмы-производителя.

В голове у Романа помутилось; несколько секунд он просто смотрел на пакет, не в состоянии на чем-либо сосредоточить свои мысли и пребывая в полнейшем ступоре. Сердце замерло у него в груди, тело перестало слушаться: он не мог пошевелить ни руками, ни ногами, а ощущал только, как мертвецкий холод распространяется от пальцев все выше по конечностям. Но вдруг сознание его несколько прояснилось: неожиданно к Роману пришла полная и непреклонная уверенность в том, что кто-то из присутствующих наверняка в курсе дела и даст сейчас логичное и исчерпывающее объяснение всему происходящему. С жадностью проникся он этой, непонятно откуда взявшейся, но спасительной для него мыслью, единственной, которую его сознание в состоянии было сейчас принять; он зацепился за нее мертвой хваткой, как утопающий цепляется за последний еще оставшийся на поверхности воды предмет, и преисполненным надеждой, почти умоляющим взглядом стал озираться на всех присутствующих. Роман судорожно перемещал свой взор по очереди то на Дульцова, то на таможенников, то на водителя, то снова на Дульцова, ожидая, что вот сейчас кто-то из них расставит все точки и разрешит это досадное недоразумение. Но все молчали: Дульцов и водитель грузовика стояли с совершенно ошарашенными лицами, сами, по-видимому, не понимая, что происходит, и Романа охватило прежнее оцепенение.

Впрочем, таможенники также находились в некоторой растерянности: они явно не ожидали обнаружить такое содержимое пакета и, казалось, удивились бы намного меньше, найди сейчас здесь несколько пистолетов или гранат.

— Кто-нибудь может объяснить, что это такое? — спросила, наконец, таможенница. — Что, никто не знает? — снова поинтересовалась она и, не дождавшись ответа, обратилась к своему коллеге: — Ты отгони грузовики на полный досмотр, а мы — наверх, разбираться с этим… Пойдемте, — сказала она уже Дульцову и Роману, взяв в охапку пакет и направившись к зданию таможни, но пройдя чуть-чуть остановилась и, развернувшись, стала ждать, пока друзья догонят ее.

— Вы в порядке? — строго спросила таможенница у Романа, когда он поравнялся с ней, подозрительно при этом прищурившись и заглянув ему прямо в лицо.

— Да-да… я в порядке, — тихо проговорил Роман.

— Он заболел сегодня. С утра температура была тридцать девять, — тут же, как бы оправдываясь, добавил Дульцов, и с этими ловами все трое направились к зданию таможни.

Вид Роман действительно имел очень нездоровый. Признаки болезни, явно просматривались в нем и до этого, но сейчас он выглядел просто пугающе: лицо его, бледное как бумага, застыло в потерянном выражении, на нем не шевелился ни единый мускул, он даже почти не моргал, как будто забывая это делать, и взирал из впалых глазниц вялым и отрешенным взглядом. Слабость распространилась по всему его телу: Роман еле-еле перебирал ногами, шаркая ими по земле; голова у него кружилась, дыхание было тяжелым и глубоким. «Это какая-то нелепая ошибка, — снова и снова прокручивал он в уме. — Наверняка ничего серьезного… И таможенница вроде как спокойно выглядит. Просто какое-то недоразумение. Сейчас отведут, разберутся и все окажется сущей ерундой…», — успокаивал он себя, но облегчения это не приносило и тревожные предчувствия никак не хотели покидать его.

Зайдя в здание, таможенница направилась к служебной лестнице и проследовала на второй этаж; Дульцов с Романом шли за ней. Поднявшись наверх, они оказались в небольшом квадратном холле с высокими потолками, в котором совсем не было окон, но имелось хорошее яркое искусственное освещение. Холл был почти пустой: здесь стояли только два мягких дивана, судя по всему из кожзаменителя, а из стены напротив лестницы уходил узкий коридор, почти сразу заворачивающий куда-то вправо.

— Подождите здесь, — сухо проговорила таможенница и, направившись в коридор, скрылась где-то за одним из его поворотов.

Не обращая ни на что внимания, Роман сразу направился к ближайшему дивану и просто повалился на него. Огромного труда стоило ему удерживать себя на ногах: тело его ныло, в считанные минуты он ослаб до такой степени, что последние несколько метров на лестнице думал только, как бы не рухнуть в полном изнеможении. Роман заставлял себя делать каждый шаг, и если присесть сейчас здесь оказалось бы негде, то он разместился бы прямо на полу. Оказавшись же на диване, Романа испытал невероятное облегчение: за колоссальным напряжением всех сил вдруг последовало полнейшее и основательное расслабление, подобно тому, как бегун, на самом финише показывая фантастическую скорость, пересекая линию, падает от усталости. Роман закрыл глаза и завалился на один бок, облокотив руку на подлокотник кресла и подставив ее себе под голову. Воздух в холле был прохладным, и предобморочное состояние, настигшее его под знойным солнцем, несколько отступило. На секунду он забылся, но вдруг услышал возле себя серьезный голос Дульцова.

— Привет!.. Как дела?!

Роман понял, что Дульцов обращается не к нему, а открыв глаза и повернув голову, увидел, что тот, расположившись рядом на диване, разговаривает с кем-то по телефону.

— Я-асно… Лёша слушай, у меня тут проблемы возникли на таможне…, — продолжал Дульцов чуть тише. — Да, на китайской… Тут по поводу таблеток вопросы появились — поможешь их разрешить? Я в долгу не останусь… Да эти… Не много — один пакет… Не знаю… Лёша, выручай, больше не к кому обратиться…, — сказал он уже тревожней после длительной паузы, во время которой, похоже, внимательно слушал собеседника. — Что, никак не получится?.. Подумай, может что-нибудь сможешь сделать?.. Ну ладно; если какие варианты появятся — позвони мне, пожалуйста.

Закончив разговор, Дульцов с силой сжал губы, нахмурил брови, тяжело выдохнул и хотел уже, было, продолжить искать что-то в телефоне, но в этот момент ощутил на себе пристальное внимание Романа.

— Тебе не стоит лезть сюда, — повернувшись к другу, удрученно сказал он. — От этого всем будет только хуже.

— Нет, ты объясни мне, — твердо, как только мог в своем болезненном состоянии, проговорил Роман, хотя в общих