Падла с Патом забираются в лифт первыми. И словно бызанимают больше половины пространства.

— Леонид… и Нике, — решает Чингиз.

Вздыхаю, нагибаюсь. Девушка усмехается, забирается мне наплечи. Спрашивает:

— Не тяжело?

— Я грузчиком год отработал… — сообщаю я, не уточняя, чтоэто было в глубине. Впрочем, мне и впрямь не тяжело. Таскать на плечахсимпатичную девушку — не то же самое, что таскать мешок с картошкой.

Становлюсь рядом с Падлой. Наши седоки, скорчившись в трипогибели, упираются спинами в потолок.

— Давайте, втискивайтесь. — Чингиз указывает на лифт.Маньяк, Зуко и Крейзи подходят к кабинке. В общем-то они люди не крупные, одиниз них поместился бы свободно…

Вмещаются все трое. Маньяк, распластанный по стене,дотягивается до кнопок и кричит Чингизу:

— Ну а как ты?

Вместо ответа Чингиз разбегается и с уханьем вонзается втолпу. Чувствую, что у меня хрустят рёбра. Пат восторженно вопит, Зуко издаётсдавленный писк. Его совсем прижали.

Маньяк жмёт на какую-то кнопку, и двери закрываются. Кнопкив лифте великолепные: пластиковые, пожжённые сигаретами, некоторые светятся, анекоторые нет… наверное, лампочки перегорели… Да и весь лифт такой же.Заслуженный ветеран панельных девятиэтажек, исписанный надписями — преобладаютругательства и похвалы в адрес «Спартака», но есть какие-то телефоны,матерщина, сердечки и просто имена.

— Поехали! — торжественно говорит Маньяк. Выгнувшись в трипогибели, он нажимает кнопки — единицу, ноль и снова ноль. Пожалуй, всё отличиелифта от настоящего и заключается в этой кнопке «ноль».

Двери медленно сходятся. Рывок. Другой.

— И ты уверен, что пробьёшь канал на сотый этап? —спрашивает Крейзи. Вопрос остаётся без ответа. Лифт дёргается и медленно едет…судя по ощущениям — вверх.

Как это выглядит снаружи, интересно… Мы взмываем в небо? Илирастворяемся без следа? Не понять. «Варлок-9000» в этом плане был зрелищнее… явспоминаю, как проваливался вместе с Неудачником по бесконечному туннелю,сквозь уровни «Лабиринта» и какие-то совершенно незнакомые пространства…

Хорошо тогда было. Просто. Весело.

Наверное, Вика права. Это было детство Диптауна. А в детствевсё по-другому. И драки кончаются лишь слезами, и краски чище и ярче, и любовьможет быть только одной и навсегда…

Лифт дёргается и замирает. Снова набирает ход.

— Сашка, а если застрянем — кнопку вызова лифтёра жать? —выдавливает Маг. — А? Я тут долго не выдержу. Я резко заболел клаустрофобией!

Лифт начинает мелко вибрировать. Стою, пытаясь держаться наполусогнутых ногах, чтобы Нике было чуть просторнее. Так неудобно, но зато онаможет немного распрямиться. Лицом я упираюсь в лезвийную винтовку КрейзиТоссера. Интересно, где там прячутся лезвия, ствол широкий, но ведь ненастолько же…

— Нас обнаружили, — говорит вполголоса Крейзи. — Наверняка.Ещё две-три минуты, и конец вирусу.

В общем-то называть новый «Варлок» вирусом — неправильно.Это какая-то троянская программа, которая встроилась в серверы «Лабиринта» ипытается сейчас перекинуть нас на сотый этап. Но так уж повелось, что в обиходевсе хакерские творения зовутся вирусами…

— Кишка у них тонка, — не удерживается Маньяк.

Лифт начинает трястись. Будто он стоит в кузове грузовика,несущегося по раздолбанной мостовой.

Потом из стены с хрустом вываливается кусок.

Падла шумно вздыхает и отодвигается от дыры. Всем намприходится туго, но резервы пространства, как ни странно, ещё есть. Падлу можнопонять — в дыре нет ничего. Ровная серая клубящаяся мгла. И это страшнее любогопейзажа, который может родить человеческая фантазия. Руки Нике, лежащие на моихплечах, напрягаются.

— Что это? — сдавленно спрашивает Пат.

Маньяк крутит головой, пытаясь заглянуть себе за спину:

— Ничто…

Очень содержательный ответ.

— А поточнее? — это Чингиз…

— Программа видоизменяется, уходит из-под атаки, — объясняетМаньяк. — Если уж так хочется точности… мы сейчас в бут-секторе одного изсерверов «Лабиринта»…

Зуко хихикает, будто услышал что-то невероятно смешное.

Мгла в пробоине исчезает. Вместо неё — уходящий вбесконечность коридор. Стены выкрашены казённой зелёной краской, потолок плохопобелен, на полу истёртый линолеум. Где-то вдали — медленно идущий по коридоручеловек. Он начинает оборачиваться, но поздно — мы уже проскакиваем дальше…

Что это было? Где? Не знаю, но я бы не хотел там оказаться…

— Ищем обходные пути? — спрашивает Падла.

Им интересно. Им очень интересно происходящее. Они понимаютгораздо больше, чем я. Для меня это лишь захватывающее кино, магическоеприключение, ну и часть обычной жизни, конечно же. Они знают то, что скрываетсяпод яркими картинками.

Но зато я могу выйти из глубины в любой момент…

В дыре снова серая мгла. Блеск металла. Клочок голубогонеба. Холодная, свинцовая вода. Языки пламени. Серая мгла.

Программа ищет пути…

Снова серая мгла. И…

Я вскрикиваю, дёргаясь так, что Нике упала бы с моих плеч,будь в лифте чуть больше свободного места.

Сквозь пробитую обшивку видна пропасть. Узкая щель междускалами, и левая скала — синий лёд, а правая скала — алый огонь… Я не успеваюзаметить ниточку моста, но знаю, что он там есть.

— Лёнька! — Маньяк смотрит на меня, ничего не понимая. —Что? Что случилось?

В дыре вновь серая мгла. Мой кошмар исчез, испарилсябесследно…

— Померещилось… — выдавливаю я. Вдаваться в объяснения нетсил.

Лифт заваливается набок. Скользит, раскачиваясь, будто наволнах.

— Приготовиться! — командует Шурка. А мы и так давно готовы.Ко всему.

Толчок. Тишина. Только хрустит обшивка.

— Дверь выбивайте, — сдавленно произносит Маньяк. Упрашиватьникого не надо. Чингиз, устроившийся на животе Падлы, с неожиданной силойвсовывает ствол автомата между дверцами и налегает на приклад.

В проёме — сиреневое небо.

Я помогаю выбраться Нике. Это не самое мудрое решение, мы незнаем, что там, снаружи. Но мысль приходит запоздало. Нике выскакивает из лифтакак чёртик из коробки, резко поворачивается — и оружие в её руках заходитсядлинной очередью.