— Да я в жизни не поверю, что ты не придумал, как обманутьих защиту, — просто отвечаю я.

На этот раз никаких анабиозных камер. Правильно, мы ведь ужена пути, нам не нужно повторно десантироваться.

Но душ по-прежнему обязателен.

Под пристальными взглядами сержантов мы раздеваемся и входимв кабинки.

Вода остро пахнет химией. Стоим под тугими струями и пялимсяна моющегося Маньяка, неосторожно выбравшего кабинку у противоположной стены.Выглядит это даже недвусмысленно, но что поделать… всех нас интересуетодин-единственный вопрос: где Шурка спрятал вирус. Маньяк явно начинаетзлиться.

Помывка заканчивается. Кто-то из персонала молча указываетнам на терминалы у стены. Идём к ним.

— Сашка, а я догадался где! — страшным шёпотом говорит Зуко.Уворачивается от оплеухи, с хохотом набирает свой пароль и исчезает.

Идём следом.

Вершина.

Сиреневое небо, фиолетовые облака. Искрящийся снег.

Мы появляемся здесь уже одетыми и с тем оружием, с которымвышли на десятый этап.

Вот только мы не одни. У края пропасти сидит человек.Худощавый, невысокий, про таких говорят «маленькая собачка — весь век щенок».Рядом с ним лежит на камнях какая-то немыслимая пушка, больше всего похожая нагибрид снайперской винтовки и кочерги. Кажется, такой были вооружены охранникив офисе «Лабиринта».

Зуко держит человека под прицелом пистолета. Вряд ли тогоможно убить с одного выстрела — на нём очень неплохая броня. Но удар почтинаверняка сбросит незнакомца с обрыва.

— Что будем делать? — спрашивает Маг весело.

Рядом с нами возникает Маньяк и сразу же берёт на изготовкуавтомат.

Человек медленно поворачивается.

— Отбой, — облегчённо говорю я. — Ребята, не стрелять! Этосвой!

Оружие они всё-таки не опускают. А я подхожу к КрейзиТоссеру.

— Я дурак, — говорит Дик.

Мы пожимаем друг другу руки.

— Не выдержал? — просто спрашиваю я.

Дик качает головой. В глазах у него какая-то растеряннаятоска:

— Ты понимаешь, Леонид… Я взял отпуск. По болезни. Сердцепошаливает последнее время, честное слово!

Киваю. Я верю.

— С внуком погулял, — неожиданно говорит Дик. — Он маленькийещё. В глубину не ходит. Я вдруг подумал, что он в неё и не попадёт. Никогда.Если ты не справишься. А это неправильно, Леонид, совершенно неправильно, есливнуки не могут того, что было доступно дедам. У тебя есть внук?

— Нет.

— Тем более я тут ориентируюсь лучше, чем вы, — продолжаетКрейзи. Он то ли себя уговаривает, то ли меня. — Да и пройдёте вы «Лабиринт», ачто дальше? В Храм попасть не так-то просто. Два дайвера лучше, чем один,верно?

— Верно.

— Это твоя команда?

Оглядываюсь и киваю.

Первой к Дику подходит и пожимает руку Нике. За ней —остальные.

— Я обузой не буду, — быстро говорит Крейзи. — Это ведь мояработа, я в «Лабиринте» с первого дня. Я девять этапов прошёл за четырнадцатьчасов.

— А как же предел — «два часа на этап»? — спрашиваю я.

Крейзи усмехается. Падла вполголоса бормочет:

— На каждый предел найдётся свой беспредел…

— Никто не против Дика? — спрашиваю я на всякий случай.Возражений не слышно.

Крейзи поднимает своё ружьё, забрасывает на спину.Озабоченно говорит:

— Сейчас будут два этапа, они тяжёлые. Если ничего неизменилось, то по два часа на каждый уйдёт. Потом чуть легче…

— Дик…

Он замолкает.

— Мы не собираемся идти по этапам, — мягко говорю я. — У наснет на это времени.

Крейзи хмурится.

— Помнишь «Варлока-9000»?

— Противовирусную обработку не обманешь, — качает головойКрейзи.

— Уверен?

И вот теперь у него на лице появляется растерянность.

— Зачем…

— Пробьём лаз на сотый этап. Сразу. Шурка, это возможно?

— Посмотрим… — уклончиво отвечает Маньяк.

— Леонид… — у Крейзи что-то происходит с программойперевода. Несколько следующих слов просто неразборчивы. — Тебе мало технеприятностей?

— Выхода нет, Дик. Я сразу говорю, что мы собираемся делать.Ты можешь отказаться и не участвовать.

Крейзи Тоссер оглядывает всех, будто надеется найтиподдержку против меня. Но поддержки нет.

— Леонид, ты пойми, Леонид… Сто этапов «Лабиринта» — этонаращивание сил игроков! Приобретение более мощного оружия, брони, да и простосамая обычная тренировка! С девятого этапа прыгнуть на сотый — это всё равночто человека, едва научившегося держаться на воде, заставить переплыть Беринговпролив!

— Ну мы же с тобой умеем нырять и выныривать, Крейзи?

Он молчит. Он, похоже, и впрямь обеспокоен не стольконеприятностями со стороны владельцев игры, сколько перспективой немедленнооказаться на сотом этапе.

— Ты идёшь с нами? — спрашиваю я.

— Иду, — наконец решает Крейзи. — Но это теория. Толькотеория. Вирусное оружие в «Лабиринт» теперь пронести невозможно!

— Шурка… теперь дело за тобой, — говорю я. — Возможно илинет?

Маньяк вздыхает:

— Ты уверен? Твой друг говорит правильные вещи.

— Я уверен.

— Псих ты всё-таки… — беззлобно говорит Шурка. Поднимаетсвой автомат, широко улыбается.

И со всего маху бьёт себя прикладом по зубам.

Очень тихо.

Маньяк стоит, держась за челюсть. Потом сплёвывает красным.

— Ой… — тихо говорит Зуко.

— Редчайшее извращение — аутосадомазохизм, — говорит Падла.— В полной мере возможно лишь в глубине.

Шурка одаривает его очень выразительным взглядом и сноваподнимает автомат.

В этот миг рядом с ним вспыхивает голубой свет. Мы нереагируем, мы уже готовы поверить, что это результат его самоистязания. Но вовспышке появляется крепкий парень, одетый в броню и с ракетомётом наперевес.Похоже, это опытный игрок, он готов начать палить во врага, едва выйдя на этап.И шансы уложить половину нашей команды у него есть. Вот только первое, что онвидит, оказавшись на этапе, это человек, который с тоскливым выражением лицасадит себе прикладом по зубам.