Иисуса Христа» (1 Кор. 1 : 8). Это выражение встречается и в других местах Нового Завета (1 Кор. 5 : 5; 2 Кор. 1 : 14; Фил. 1 : 6, 10; 2 : 16). Тем самым Христос становится сопричастен Богу не только в том, что будет награждать отличившихся перед Богом и за то отмеченным самим Богом, но будет творить суд и наказывать.

Он создает фактически новый педагогический норматив, присоединяя к «закону» Моисея «истину» Христа: «Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности; да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен» («Тим. 3 : 16—17).

«Там, где нет норм, там нет культуры» (Ортега-и-Гассет Х.), а христианство в этом смысле, особенно с точки зрения ближневосточной мысли, оставалось беззаконным, т. е. не привязанным к системе церемониальных отношений. В Палестине сосуществовали три культуры. Люди, к которым он обращался, исповедовали иудаизм, писали Евангелия по-гречески и были подданными Римской империи. Одной из задач паулинизма и являлась культурно-идеологическая перестройка.

Процесс складывания синкретической религии всегда рассматривался как негативное явление. Сам термин «синкретизм» не случайно введен в научный оборот в период после Реформации немецким богословом XVII в. Георгием Коликстом в значении «смешение», «путаница». Христианский же синкретизм возникал вполне закономерно. По мнению И. Г. Гердера, развитие экономических связей и торговли привело к тому, что «образ мысли разных народов, населявших греческую и римскую империю, постоянно смешивался», и возник «тот странный синкретизм, который стремился свести воедино принципы всех учений и который за недолгое время сблизил между собой Индию, Персию, Иудею, Эфиопию, Египет, Грецию, Рим и варваров – их способы представления, их взгляд на мир… повсюду появлялись философы, вносившие представления своей родной страны в общую массу понятий… теперь и капля христианства упала в этот океан и притянула к себе все то, что, казалось, может органически срастись с нею». Как отмечал впоследствии Н. Макиавелли, смешение народов и «родных языков варварских племен с языками Древнего Рима» приводило к смешению религий.

В результате можно говорить о своеобразной революции, которую произвело христианство, осуществив смену идеологии как универсализацию и интернационализацию «базовой» культурной парадигмы. Христос действительно «принес миру не новые философские доктрины, не проекты общественных реформ и не познание тайн потустороннего. Он в корне изменил самое отношение людей к Богу, открывая им тот Его лик, который прежде лишь смутно угадывался». Само имя Христа превратилось в краткий символ веры любого христианина, поверившего в то, что Иисус из Назарета действительно является Христом (мессией).

Складывание христианской «картины мира»

Уже восприятие истории Лукой «объединяет библейскую веру в Бога и греко-римскую веру в Провидение». Таким образом христианское мировоззрение по необходимости сделает историю универсальной, провиденциальной, апокалиптической и периодизированной. В западную культуру тем самым привносится линеарная концепция, истоки которой восходят к Торе. Новые христианские представления о взаимоотношения Бога и человека отрывали человека от природы и впервые создавали предельно социологизированную картину истории. Провиденциалистская концепция Торы в результате интерпретации ее новозаветными авторами фактически эволюционировала в универсальную теорию, позволившую, хотя и в специфическом виде, но на достаточно высоком для своего времени уровне установить закономерность мировой истории. Рамки локальной истории были раздвинуты до всемирно-исторических масштабов. Именно паулинистская трактовка истории легла в основу раннехристианской историографии. В представлениях Христа – Павла окончательно универсальный (вневременной и внепространственный) характер приобретает одна из базовых идей европейско-христианской цивилизации – идея закономерности исторического процесса. Она более известна в «упаковке» Возрождения и Просвещения, но в те эпохи она приобрела лишь свое специфическое оформление. Понятие истории в новозаветной традиции очень тесно становится связано и с идеей прогресса. Место того или иного народа, человека, поступка, факта, события и явления располагается на соответствующей шкале «не истина – истина», и движение от первого элемента ко второму определяет степень их «прогрессивности». В будущей европейской цивилизации характеристика самой шкалы и интерпретация элементов обязательно будет меняться, но «колея» парадигмы останется абсолютно неизменной. Тогда это будет почему-то именоваться «научным подходом к истории».

Христианская картина истории впервые, пожалуй, предельно четко и обоснованно поставит проблему соотношения объективных и субъективных факторов развития человеческого сообщества. Единственным объективным фактором, т. е. силой, не подвластной воле и сознанию отдельного человека и всего человеческого сообщества, является Бог. Именно его «промысел», т. е. воздействие, обусловливает целесообразный и в то же время бессознательный характер исторической эволюции. История начинает совершаться через людей, но помимо их воли. Все и вся есть Бог. Иоанн Скотт Эриугена по другому случаю и с другой целью, с «подачи» неоплатонизма, разделит все бытие на четыре природы: 1) несотворенная и творящая; 2) сотворенная и творящая; 3) сотворенная и не творящая; 4) не сотворенная и не творящая. И везде есть Бог, который существенно и всеобъемлюще творит историю.

Взгляды Христа, безусловно, оказали большое воздействие и на становление новых правовых идей. С него практически начинается новый этап в истории евразийского права. Само собой разумеется, что Тора является и «основой всего позднейшего еврейского права». «Закон» как квинтэссенцию социальных и правовых отношений, действительно, можно представить в виде двух частей: Декалог как Общая часть и ветхозаветные предписания как часть Особенная. Новый Завет и Священное Предание универсализируют эти предписания и распространяют их на весь «христианский мир».

Исследователи давно спорят, что доминирует в иудейско-ветхозаветной модели мира, – цикличное восприятие времени или линейное. Вероятней все же предположить, что мы имеем дело с обязательным для региональной цивилизации совмещением того и другого. Общая педагогическая задача (исправление «народа» и всех «людей») может решаться только в ходе множества «катастроф» и «испытаний» («исход», «плен» и т. д.), которые неизбежно делят единое историческое пространство на сегменты. Но эта задача остается актуальной для любого «калибра» цивилизации. Поэтому апостолы и последователи Христа не примут его отказа детально проанализировать прошлое и активно будут использовать формировавшееся в ветхозаветной литературе представление о спиралевидном развитии истории. Эти витки спирали и будут соответствовать множественным «заветам» с Богом. Новая «педагогическая» картина истории соответствовала двум необходимым условиям – повторяемости всего процесса на отдельных витках в виде спирали и предсказуемости и всеобщей очевидности его результата. Между прошлым и будущим устанавливается необходимая связь и начинает строиться новая идеальная модель исторического развития, формируются универсальные критерии новой «правильности» решения старой педагогической задачи истории. «Самый стиль христианства очень меняется, он относится не к онтологии христианства, а к его психологии и его истории».

Есть, однако, и существенная разница между ветхозаветным представлением об этих витках и универсальным, христианским, которое окончательно фиксируется Аврелием Августином. Именно он фактически утвердит «двухзаветную»