Подняв юбки, она помчалась за кавалерийским отрядом, догнала.

— Шон!

Он смотрел прямо перед собой, как будто не слышал.

Она не могла больше бежать, упала, лошади объезжали ее с обеих сторон, наконец последний кавалерист миновал лежавшую на дороге Эль, и отряд вскоре исчез за поворотом.

К ней подбежал Тирелл:

— Нам пора отправляться домой. Идем, Элеонора.

Шел проливной дождь, когда они прибыли в Адер. Она ехала в карете с Рексом, его лошадь бежала сзади. Элеонора молчала всю дорогу, все мысли были о Шоне. Перед глазами стояла картина — его хватают солдаты и уводят от нее. Она никогда не забудет выражение его лица — спокойное и бесстрашное, он ни разу не взглянул в ее сторону. Сейчас Шон уже в форте Килрейвен, под стражей.

Наконец она дождалась от него признания в любви, но вместо радости в ее сердце царило полное отчаяние. Сжимая в руке скомканный носовой платок, она посмотрела на Рекса, тоже хранившего молчание. Казалось, он был погружен в свои невеселые мысли. Первой заговорила Элеонора:

— Рид — садист. Он станет пытать Шона ради собственного удовольствия или, того хуже, повесит его, не дожидаясь приказа из Лондона, — сказала она брату.

Рекс взял ее руку:

— Поэтому Тирелл поехал в гарнизон следом за ним, чтобы повлиять на Рида, и если Рид не дождется приказа сверху и станет действовать самостоятельно, он будет отвечать.

— Ти понятия не имеет, с кем придется иметь дело! — воскликнула Эль.

Они уже ехали длинной подъездной дорогой из гравия, ведущей к дому. Впереди показалась внушительная серая громада дома, камни стен блестели от дождя, как серебряные.

— Рид никого не боится, ни Тирелла, ни отца — вообще никого.

— Тирелл не один, он с Девлином. — Рекс усмехнулся. — Не найдется на свете человека, который устоит против этих двоих. А если Рид убеждает, что никого не боится, это означает одно — он лжет. Он издевается над слабыми, такие люди всегда трусы.

Элеонора с надеждой взглянула на брата:

— Ты думаешь? Он не показался мне трусом.

Он разозлился:

— Ты беспомощная молодая женщина. Он трус и негодяй и заплатит за все, что с тобой сделал.

Рекс кипел мстительным чувством, готовил планы отмщения за сестру. А она со страхом смотрела на приближавшийся дом.

— Может быть, нам надо было ехать в Лондон, узнать, что удалось сделать папе. Но уехать сейчас далеко от Шона я не могу. Я должна его увидеть.

Он сжал ее руку, успокаивая.

— Элеонора, я не говорил тебе — Питер сейчас в Адере.

Она посмотрела недоверчиво:

— Питер здесь? Ждет меня? — Она была поражена.

— Боюсь, тебе придется сейчас с ним встретиться. Возьми себя в руки, нельзя, чтобы Питер понял, что ты любишь Шона.

Она была удивлена, что Питер еще здесь, но вспомнила, что не прошло еще и недели с того дня, как она бросила его в церкви.

— Я не могу его видеть, Рекс. Только не сейчас, когда я полна страха за судьбу Шона.

— Придется! — проявил Рекс твердость. — Он не поймет, если ты пойдешь сразу к себе в комнату. — И попытался подбодрить сестру: — Может быть, удастся отложить разговор на завтра.

— Но Питер захочет объяснения. И я должна буду ему отказать, — прошептала она. — У меня не осталось сил, чтобы сделать это более или менее достойно, чтобы не очень его оскорбить.

— Я должен тебя предостеречь, сестра. Ты не должна ему рассказывать о своих отношениях с Шоном. Если он не получит помилования, ты сама окажешься в большой опасности.

Ну да, ведь она помогала Шону скрываться и, когда Рид прибыл со своим отрядом, опять оказалась рядом с ним.

— Я тоже изменница. Не стану этого отрицать и не хочу! Может быть, это и к лучшему. Если Шона повесят, пусть и меня повесят рядом с ним!

— Не смей так говорить! — воскликнул Рекс и побледнел. — Он не Ромео, а ты не Джульетта. Я сейчас скажу тебе, что ты должна сделать, и умоляю, первый раз в жизни ты должна выслушать до конца и повиноваться. Ты никому ничего не станешь объяснять, вообще ничего, за исключением Синклера, которому изложишь следующую историю: ты всегда скучала по своему брату, ждала его, потом узнала, в чем его обвиняют, но не поверила, что он способен на преступление. И когда он неожиданно объявился после стольких лет отсутствия, захотела услышать правду от него самого. И в свойственном тебе эмоциональном порыве покинула с ним Адер. Ты не собиралась способствовать его побегу, но так получилось, и ты оказалась с ним в Корке. Где он тебя оставил. Второй раз ты вернулась к нему после дознания, устроенного тебе Ридом, предупредить, что его преследует одержимый садист, способный на все. Шон для тебя — сводный брат, и ничего больше. Но ты всегда была привязана к нему, с раннего детства.

— Но есть десяток свидетелей, они подтвердят, что я убежала из гарнизона и отправилась снова к Шону. Какая сестра поступила бы подобным образом?

— Сестра, преданная своему брату, желающая его спасти от одержимого маньяка, и это все! — отрезал Рекс. — Брак с Синклером сейчас будет лучшим выходом. И это, кстати, твое единственное спасение.

Она задохнулась от возмущения:

— Никогда! Я не выйду за него — я люблю Шона! И если ты не расслышал, он тоже меня любит.

— Я слышал. Но все слишком поздно. Шона могут повесить, но я не позволю, чтобы твоя жизнь прошла в стенах Тауэра.

Она плакала.

— Я так люблю Шона. И я его любовница, чего не собираюсь отрицать.

Он с яростью посмотрел на сестру.

— Если он спасется от виселицы, будет иметь дело со мной! Ты собираешься сказать это Питеру? Он любит тебя, Элеонора, и по отношению к тебе всегда вел себя безукоризненно. Он все время пробыл в Адере, волнуясь за тебя, он был в ужасе. И ты после этого собираешься нанести ему удар?

Она молчала. Питер заслужил гораздо больше, чем она может дать.

— Разумеется, я не скажу ему правду. Я уже доставила ему много неприятностей и не собираюсь добавлять новые. Но пойми, я не могу выйти за него, любя Шона!

— Шон тоже хочет, чтобы ты вышла за Синклера. — Глаза его сверкнули гневом.

Она отвернулась и стала смотреть в окно. Шон действительно настаивал на ее браке с Питером. Даже после того, как признался, что любит ее. Она снова взглянула на Рекса:

— В одном ты прав. Я расскажу Питеру ту же историю, которую придумала для Рида. Это наиболее правдоподобная версия.

Он вздохнул:

— Элеонора, я не хочу быть жестоким и несправедливым Я только стараюсь спасти тебя в том случае, если ситуация станет опасной.