– Вы запрашивали паспортные и адресные данные на Прохорова Дениса Михайловича и Литте-Прохорову Наталью Михайловну.

– Да, спасибо, – Катя слушала, как сотрудник на том конце начал диктовать адреса, номера и серии паспортов. – Все правильно, я запишу.

– На них уже раньше поступали запросы.

– Да, мы дело расследуем об убийствах, проверяем их. Несколько дней назад запрашивали данные, я просто еще раз уточняю.

– Первый запрос данных на Литте-Прохорову был сделан в марте этого года, на Прохорова Дениса Михайловича тоже в марте.

– Простите, что вы сказали? Я не поняла.

– Я говорю, в марте были сделаны запросы на паспортные и адресные данные.

– В марте? Но...

Катя замолчала, потом спросила:

– А может, это ошибка?

– Какая ошибка, коллега, – сотрудник УФМС на том конце начал раздражаться. – Я говорю – это уже третий запрос по счету, первый был сделан в марте областной прокуратурой. Тут вот еще фамилии значатся в том мартовском запросе – Дынник Светлана Сергеевна, Каротеева Полина...

– А кто из областной прокуратуры запрашивал данные?

Катя выслушала ответ, крепко сжимая трубку в руке.

Все крепче, пока пальцы не онемели...

– Вы слышите меня?

– Да, слышу, спасибо, адрес судьи тоже продиктуйте мне.

– Кого? – переспросил удивленно сотрудник паспортного.

– Адрес Дынник Светланы Сергеевны.

Она записала адрес крупными буквами, сказала «благодарю вас» и...

И все вокруг – стены, пол, потолок, стойка дежурной части с компьютерами и мониторами слежения, телефонами и папками – закружилось, закружилось, закружилось...

Катя оперлась о стойку, низко нагнувшись, словно после удара в солнечное сплетение.

Кто-то подошел и спросил: что с вами? Она ничего не видела перед собой – лишь бессмысленный, все убыстряющийся хоровод предметов, лиц, фраз...

Все быстрее, быстрее, быстрее...

Молоденький оперативник – тот самый – спросил снова: «Что случилось?»

БЕДА...

– Я могу вам чем-то помочь, коллега?

Катя смотрела на него.

– Как вас зовут?

Как твое имя, солдат?

– Женя... то есть Евгений.

– Лазарев? – прошептала Катя.

– Нет, почему Лазарев? Я Самойлов, лейтенант Самойлов.

– У вас есть оружие?

– Да, – он оттянул борт спортивной ветровки и показал кобуру с пистолетом.

– Вы поедете со мной.

– Хорошо. Но что произошло? Куда мы поедем?

– Можно, я подумаю, потом скажу? Надо хорошо, очень хорошо подумать, чтобы снова не ошибиться.

Они стояли в дежурной части ясногорского отдела. За прозрачной перегородкой из пуленепробиваемого стекла, словно в аквариуме, отгороженные от всего мира.

Катя сказала:

– Прохоровых – его и ее – в ИВС.

– Но вы же сказали, чтобы они следователя в кабинете ждали.

– Звоните в изолятор, пусть заберут их. Мне надо, чтобы они сидели в камере под замком, пока нас с вами не будет. И никого, слышите, никого к ним не пускать. Вообще никому не говорите, что они здесь.

– Но это противозаконно!

– Это для их же пользы. Я хочу их спасти. Помогите же мне!

Лейтенант Самойлов снял трубку прямого телефона с изолятором.

Сотрудники изолятора подошли через минуту и... Сцена, что разыгралась в коридоре ясногорского отдела, долго потом преследовала Катю.

– Куда, куда вы нас ведете?

– Что вы делаете, отпустите меня!

Доктор Прохоров и его сестра... Когда они осознали, что произошло, куда их ведут, куда водворяют...

– Вы же обещали нам! – крикнул доктор Прохоров Кате. – Я же вам поверил! Я поверил в вашу честность по отношению к нам!

– Гадина милицейская! – закричала Перчик, отчаянно вырываясь из рук сотрудников изолятора. – Гадина, обманула нас!

– Это ваша справедливость? Это ваше правосудие?!

– Это для вашей же пользы. Потом поймете, – сказала Катя.

И повернулась к ним – орущим, проклинающим ее – спиной.

Спиной...

Чтобы не дай бог не увидели ее слез и вообще всего, что она уже не в силах была скрыть.

Вместе с лейтенантом Евгением Самойловым они вернулись в кабинет розыска.

– Диктофон найдется? – спросила Катя.

Опер молча достал из ящика стола диктофон.

– Я сейчас позвоню, а вы записывайте. Надо, чтобы запись разговора осталась.

Катя достала мобильный, отрегулировала громкость на максимум, глубоко вздохнула и...

Ничего. Пальцы не слушались, дрожали, сердце прыгало в груди.

– Вы сначала успокойтесь, – лейтенант смотрел на нее тревожно. – Что же все-таки произошло так внезапно, а?

БЕДА... Ну как тебе ответить еще, как объяснить?

А может, все же это ошибка... мало ли...

И Гермес... он же сбежал...

Катя снова глубоко вздохнула и набрала номер следователя Чалова.

– Алло, я слушаю.

Такой знакомый голос – усталый, адски усталый...

– Валерий Викентьевич, это я.

– Екатерина, слава богу, наконец-то. Так что там у вас происходит? Что в больнице? Там что-то обнаружили?

– Во время проверки медицинского персонала установлено, что младший брат Виталия Прохорова Денис Прохоров там работает заведующим отделением травматологии.

– Что? Что вы сказали?

– Это там, где лежала Полина.

– Оперативники сразу поехали к нему домой и там, на квартире задержали Наталью Литте, его сестру.

Катя старалась говорить очень четко.

– А сам Прохоров?

– Он сбежал! Так же, как когда-то его брат.

Лейтенант Евгений Самойлов хотел было что-то сказать – удивленный, сбитый с толку, но Катя сделала предупреждающий жест – молчи! Молчи, парень!

– Начальник розыска как раз звонил в дежурную часть, когда мы с вами разговаривали, они к «Сирене» объявили еще и план «Перехват», все брошены на поиски, прочесывают район. Только дело уже к ночи, Валерий Викентьевич, – голос Кати плаксиво дрогнул. – Я боюсь, что все это зря, быстро они его не найдут... Ведь он и она... Мне ведь теперь все ясно. Они делали это на пару, мстили за брата, убивали... Вдвоем, на пару. Сейчас, после задержания, Наталья Литте молчит, она не выдаст Прохорова. А он... он же опасен, как зверь. Они всех прикончили, осталась только судья. Та судья, которая вынесла приговор их брату... И я очень боюсь, что он может решиться на еще одно, последнее убийство!