Он вздохнул и смиренно опустил голову:

– Ваша светлость, я даже не представляю, сколько могут стоить такие корабли. Каждый обойдется как замок средней величины… Но замки остаются.

– А корабли тонут, – прервал я. – Знаю-знаю. Однако корабли себя окупают. В целом и общем. Потому проследи, чтобы ни строители порта, ни инженеры кораблей не знали ни в чем отказа. И, конечно, чтобы башни по обе стороны бухты было построены как можно быстрее!

Он поклонился:

– О башнях не беспокойтесь. Это самое простое и понятное. Их выстроят со всей спешностью и без задержек. А вот корабли…

– Знаю, – сказал я, – из пиратов… то бишь команды Ордоньеса плохие строители, а инженеры еще хуже. Но им приходилось ремонтировать корабли, так что помощь все-таки будет. Главное, принимайтесь за дело немедленно!

– Уже делаем, – ответил он с поклоном.

– Что там на берегу по ту сторону Хребта? – спросил я.

Рыцари смотрели, отмалчивались, только герцог Фуланд, как местный и самый старший по возрасту и титулу, склонился над картой и водил по ней пальцем.

– По ту сторону Восточного отрога? – переспросил он замедленно. – Как вам сказать…

– Так и скажите, – посоветовал я с раздражением. – Ваша светлость!

– Там было королевство Торонское, – объяснил он. – Но что там сейчас… Сэр Ричард, я понимаю, что вы хотите сказать, но у нас нет связи даже с такими близкими соседями.

– Почему? – потребовал я. – Этот хребет не тянется вечно. Я знаю, что Западный отрог уходит в море и опускается на дно. Легко обогнуть его на корабле…

Он вздохнул, во взгляде промелькнуло сожаление, что приходится разговаривать с таким придурком, как этот юнец, неизвестно как ставший майордомом.

– Легко, да не легко. Сэр Ричард, кораблей у нас нет, или для вас это новость? А на рыбацких баркасах далеко не уплывешь. Согласен, смельчаки всегда найдутся, они и находились. Как с нашей, так и с той стороны. Дело в том, что отроги Хребта источены, как сыр, пещерами и кавернами. Гарпии, к примеру, обожают там селиться. Как и существа, что пострашнее всяких гарпий. А в той части, что под водой, живет вообще что-то невообразимое. Уж молчу, что там волны, сердясь на такое неожиданное препятствие, устраивают такие водовороты, что разбивает любые лодки, как уничтожило бы и корабли…

Я вскинул обе руки:

– Ладно-ладно, сдаюсь. Я в самом деле не знаю местных условий. Просто надеюсь, что, когда построим большие корабли, сможем связаться с соседями. Если уж подводная часть Хребта так опасна, можно обходить его по широкой дуге! На больших кораблях это нетрудно.

Он обронил лаконично:

– Пираты.

Я нахмурился:

– Да-да, а в открытом море – пираты. Но если под защитой башен сумеем построить два-три больших корабля, пираты сами разбегутся, как вспугнутые воробьи! И хозяевами океана станем мы.

Он напомнил трезво:

– Боюсь, настоящие хозяева океана не согласятся с этим утверждением.

– Кто это?

Он улыбнулся одной половинкой рта:

– Любые прибрежные королевства Юга. Если там даже у местных пиратов такие корабли, как у адмирала Ордоньеса, представляю, каковы королевские фрегаты!

Я помрачнел, он прав, самому страшно о таком подумать, но сказал с вызовом:

– Многое, ваша светлость, зависит не только от оружейной мощи, но и от силы духа. У нас сейчас подъем. Энтузиазм! Ярость народных рыцарских масс зашкаливает. Сейчас мы в состоянии горы свернуть. И свернем. Если успеем воспользоваться, пока не наступила эпоха упадка и всяческой демократии.

Эскадра адмирала пришла в порт Тараскона, но всколыхнулось все Орифламме. Прошел слух о сказочных богатствах Юга, даже из богатого Геннегау начали уходить в Тараскон бригады плотников и каменщиков.

Я сбивался с ног, продолжая готовить обозы со снаряжением для армии в Брабанте, в Гандерсгейме отыщется не все, носился по городу, успевал делать десятки дел, удивляясь сам себе, все-таки раньше я как раз отличался умением увиливать от любой работы.

На пути к дворцу меня перехватили у городской стены Куно, Альвар Зольмс и барон Альбрехт, им я вменил позаботиться о достаточном количестве полевых кузниц, чтобы в обозе можно было легко и без задержек чинить доспехи. Я не хотел, чтобы хоть один человек погиб из-за того, что ему не успели выправить помятый панцирь.

Альвар и Альбрехт обвиняли друг друга в недоукомплектации первого обоза, Куно вздыхал и разводил руками, наконец обронил:

– Кто неправильно застегнул первую пуговицу, уже не застегнется как следует.

– Хорошо сказано, – одобрил сэр Альвар. – Видите, барон?

– И точно сказано! – добавил Альбрехт. – Но только бьет как раз по вас, любезный мой. Не так ли, сэр Ричард?

Они обернулись за одобрением ко мне, я в затруднении развел руками.

– Красиво сказано, – сказал я осторожно. – А нам красивость важнее, чем верность, не так ли? Когда красиво, то уже и не думаешь, правда ли? И я бы сказал, что сэр Куно абсолютно прав, даже не задумываясь. Мы над тем, что не очень важно, головы не ломаем…

Сэр Альвар спросил обиженно:

– А что не так?

Я развел руками:

– Да эти допросы святых отцов… Этой раскаявшейся блудницей совсем достали. Но теперь и я думаю, что если неправильно застегнул первую пуговицу, а то и вторую-третью, то можно все перестегнуть заново, потеряв на это перестегивание часть жизни. А можно и махнуть рукой, дескать, да ладно, как застегнулся, так застегнулся, не перестегиваться же…

Альвар подумал и сказал глубокомысленно:

– А вообще-то каким дураком надо быть, чтобы, неправильно застегнув одну пуговицу, продолжать неправильно застегивать и другие?

Я слушал, а сам краем глаза следил, как на стену поднимают с веселыми воплями на «раз-два-три» пятеро дюжих мужиков обвязанную веревками каменную глыбу размером с человека, а внизу рабочие обвязывают еще одну. У всех рубашки промокли от пота, работа кипит, я мазнул по ним взглядом и хотел отвернуться, но зацепился за медленно подползающую к верху глыбу.

Одна из веревок треснула, глыба начала медленно вываливаться. Я открыл рот для предостерегающего вопля, из прачечной в двадцати шагах вышел отец Раймон, сгорбленный и смиренный. Я охнул, священник мигом увидел то же, что и я, за доли секунды переместился к тому месту. Рабочие склонились над новой глыбой и, пыхтя от усердия, подсовывали под нее веревки.

Я думал, закричит им или отпихнет, однако глыба уже неслась вниз, отец Раймон выставил вверх ладонь, поймал падающую скалу и, сбросив в сторону, смиренно опустил голову и пошел дальше. Рабочие вскинули головы, испуганные грохотом совсем рядом. Сверху со стены свесились головы и что-то кричат, кто-то бегает по верху стены и машет руками.