Печенье «Мун Пайз» и «Ар-Си кола»? Я уже много лет не пробовала их и забыла их вкус. Два кружка из крекерной крошки, спрессованной как пирожное с зажатым между ними, как в сэндвиче, маршмеллоу, в тонком слое глазури. О Господи! Я всего лишь человек.

И мне нужно было отвлечься.

– Ванильное или шоколадное?

Грейди расплылся в улыбке. Он знал, что поймал меня с потрохами.

– И то и другое.

Рядом со станцией, на небольшом клочке травы, стоял пластиковый садовый стол. Несколько кустов были посажены рядом со шпалерой, так плотно усыпанной цветущим жасмином, что ее едва было видно. Сняв с печенек целлофановые обертки, мы вгрызлись в них, а потом запили их ледяной бутылкой «Ар-Си колы», которую Грейди вытащил из допотопного красного холодильника «Кока-кола». Такие бывают высотой по пояс взрослому человеку и набиты льдом. Он срывал крышки открывалкой на дверце, и в этот знойный день мне казалось, что я ни разу в жизни не пробовала ничего, что было таким холодным или таким сладким. Честное слово, этот перекус на автостанции был самым приятным из всего, что случилось со мной за последнее время. Грейди сказал мне, что прожил здесь всю свою жизнь и путешествовал только до приморской части Южной Каролины. И я начинала понимать, как это может произойти. Он любит жареного цыпленка маминого приготовления, у него две сестры, которые, когда он был мелким, вечно шпыняли его. Он рассказывал о том, как шел домой из церкви, зная, что будет домашний пирог с банановым кремом, который, по его словам, и по сей день одно из главных блюд на родительском столе по воскресеньям. Он любит танцевать, и если я останусь, он обещал показать мне, как сильно. А еще он любил целоваться, сказал он мне, и хотел знать, нравится ли это мне. Его карие глаза с золотыми крапинками неотрывно смотрели на меня. Мне тоже понравился его рот. И тогда он сделал это. Перегнулся через стол и прижался губами к моим губам как раз в тот момент, когда на моем сотовом заиграл рингтон Раузера.

Черт!

– Этот гребаный официант из Бакхеда, который обслуживал Брукса в тот вечер, так и не появился, – сообщил Раузер.

Я посмотрела на Грейди, и тот ответил мне долгим, понимающим взглядом. Простой парень из маленького городка, он отлично осознавал свое обаяние. Причем самым незатейливым образом. Его волосы в лучах полуденного солнца были подобны огню. Он скрестил руки на груди, и я увидела, как рукава его рубашки натянулись на бицепсах. О боже!

– Он нелегал. И потому сбежал, – пояснил Раузер. – Думаю, его работодатель знает, где он. Я дал ему понять, что нас не интересует, есть ли у этого парня грин-карта, равно как бухгалтерия их ресторана. Ради бога, я ищу гребаного убийцу. Думаю сделать публичное объявление на тот случай, если кто-то еще видел Брукса в ту ночь. Вдруг он был с какой-то женщиной, а убийца добрался до него позже, после того как она ушла из отеля? Тогда она где-то там – последний человек, который видел его живым, – и может что-то знать. Но здесь замешана семья, понимаешь? Я имею в виду, его жена и дети уже и так страдают. Я не хочу их унижать. Просто мне ничего больше не остается. Алло! Стрит? Ты меня слушаешь?

Я взглянула на Грейди. Его улыбка сделалась шире.

– Слушаю.

– Новостные каналы пытаются помочь, размещая фотографии взятой напрокат машины, в которой был убит Доббс, номерной знак, фотографии самого Доббса. Мы просто надеемся, что кто-нибудь позвонит и скажет, что где-то его видел. Неужели никто больше не отрывает глаз от своих гребаных мобильников?.. Где ты? Мне есть, что тебе рассказать.

– Я уже на обратном пути. Боюсь, у меня не слишком много находок для тебя. – Я посмотрела на Грейди. – Раузер, давай я перезвоню тебе позже.

– Почему-то у меня такое чувство, что я не смогу завершить этот опрос сегодня вечером, – сказал Грейди. – Жаль. Ты могла бы получить все.

Все так же широко улыбаясь, он, словно Ванна Уайт [20], махнул рукой в сторону станции техобслуживания и парковки.

– Отложим до лучших времен? – спросила я. – Реальность зовет.

Грейди проводил меня до машины, открыл передо мной дверцу и учтиво кивнул.

– Было приятно познакомиться, мэм, – сказал он и, когда я отъезжала, помахал мне рукой.

Я набрала номер Раузера.

– Ты в порядке?

– Вроде бы, – ответил Раузер. – Четыре убийства в этом городе связаны с Уишбоуном. У меня пока все в порядке. И это не значит, что другое дерьмо закончилось только потому, что у нас есть маньяк, понимаешь? Сегодня утром какой-то тип зашел в компанию по производству оборудования и застрелил трех человек. Мы показывали фотографию Чарли, и знаешь что? Он всем кажется знакомым. Ублюдок гоняет по городу весь день, каждый день. Он настолько заметен, что уже примелькался. Но теперь я могу связать Чарли с тремя жертвами – Доббсом, Бруксом и Ричардсон, – так что мы медленно, но верно движемся к успеху.

– Ух ты, это прорыв, Раузер.

– Когда ты вернешься? Мы можем просто сесть и обсудить кое-что из этого. – Я открыла было рот, чтобы ответить, но Раузер произнес: – Вот черт. Подожди, ладно?

Я свернула на бульвар Мартина Лютера Кинга-младшего и последовала указаниям Грейди, двинувшись в сторону четырехполосной магистрали. Подумала о губах Грейди.

– Кей, я должен тебе кое-что сказать. – Теперь голос Раузер звучал спокойно. Плохая примета. Когда дела шли наперекосяк, он становился непробиваем. – Два часа назад в «Джорджиэн» была угроза бомбы. Пришла обычная бандероль. Без обратного адреса. Ни почты, ничего. Выглядела подозрительно. Команда саперов приняла вызов, вынесла пакет из отеля, отогнала людей на безопасное расстояние, но он не взорвался. Это была не бомба. Но сверток был адресован тебе, Кей. А внутри был отрезанный пенис.

Я тут же съехала на обочину.

Глава 29

Я прибыла в свой офис на следующее утро и потратила несколько часов на составление файла для фирмы «Гусман, Смит, Олдридж и Хейз», нечто такое, что Маргарет Хейз попросила меня подготовить для нее. Нил помог собрать разведданные. Он прирожденный шпион.

Дайана сидела за своим огромным изогнутым столом в приемной возле офиса Хейз. Ее короткие светлые волосы, как всегда, были идеально высвечены и торчали рожками, макияж был безупречен.

Дайана из числа тех, кто может переживать в жизни личную бурю, но вы об этом даже не догадаетесь. В отличие от нее, я не