многих лет... Да ещё и при условии, что у противника зарядов больше... Уговорить на это можно только пообещав что-то ценное, а что мы можем предложить?

– Как что, Тай?! – Проворчал Грифандр. – А союз с нами? То есть с Минойей, конечно. Это ли не ценность? Мы – самая развитая цивилизация в сфере с радиусом в сотни световых лет. Наши достижения, наша мощь должна восхищать и поражать воображение каждого. Разве нет?

– Я не спорю, мы самые развитые... Но что это может дать землянам в материальном выражении? Мне кажется, что проще будет прибегнуть к помощи шантажа. Припугнуть. С помощью концентрированной гравитационной энергии обрушить какую-нибудь скалу. Продемонстрировать силу и решимость.

– Можно мне высказаться? – вытянул руку вверх Гениос.

– Давай, Ген. – махнул ему рукой навархос.

– Мне кажется, что у нас пока ещё не достаточно информации о том, что для жителей планеты действительно важно и нужно. Нам для начала надо пожить какое-то время среди них. Постараться понять их чаянья, почувствовать их настроение, увидеть нас их глазами. Нужно послать и в ту и в другую страну по паре исследователей. В США вполне сойдут за своих Сол и Олли...

– Не годится! – отрубил Гриф. – Чтобы получить и в самом деле достоверные сведения нам потребуются годы. Напомню, что через полгода планета вместе с Луной и нами в качестве спутника войдёт в точку нуль-перехода, а следующая будет соответственно ещё через год. У кого-то есть желание торчать в компании этих дикарей ещё год?

– Я знаю, как мы поступим! – сказала, подбросив в костёр обломок сухой доски, выброшенной прибоем, Тайнесса Родамантис. – Минойта высказала верную мысль! Мы должны воспользоваться эффектом невидимости, оно позволит, не привлекая внимания, оказываться в нужных местах и вступить в переговоры с лидерами.

– Не поможет! – резко бросил Гриф.

– Ты зря так резко отказываешься, милый мой навархос. Послушай, как мы поступим. – Тай вернулась к своему месту, грациозно расправила пеплос и опустилась на кокосовое бревно. – Ген уже показал, что он сможет скрытно провести наш планетолёт на любую площадку. Высадит меня в центре главного города СССР... Такое у него название смешное... Мозг-ва, кажется. Город средоточия мудрости...

В этом самом центре средоточия мы высадимся, сдадимся силам охраны. Наверняка центр центра они охраняют особенно тщательно. Дальше просто договоримся о встрече с первыми лицами уже непосредственно у них в командном центре, или как он там у них называется.

– Одну тебя я не могу отпустить!

– Ты не можешь мне ничего запретить, Гриф! Но я готова согласиться с тобой и взять кого-то в напарники. Вдвоём всё-таки будет веселее. Я возьму с собой Раса. Тарасий, ты согласен?

– Буду рад, – коротко кивнул черноволосый атлет. – Мне и самому интересно.

– Сразу после этого, Ген берёт на борт Данату и Сола и доставляет их в Вашингтон, где они предстают перед лидерами США.

Грифандр не смог придумать причины, чтобы раскритиковать этот план и нехотя, согласился. Он поднялся, прошёлся, словно разминаясь перед сложным гимнастическим упражнением, помассировал виски и сформулировал:

– Объявляю готовность номер один! С сегодняшнего дня начинается подготовка к встрече с лидерами самых земных государств. Срок подготовки – два дня. Цель предстоящих переговоров как минимум, составить график следующих встреч, а как максимум склонить к процедуре отказа от самых разрушительных средств уничтожения.

***

Тёмным декабрьским утром по Кунцевскому парку ехала чёрная «Волга».

Олег Антонович Гордиевский полковник Первого управления КГБ СССР, а по совместительству агент Королевской Службы внешней разведки мучился от того, что уже неделю не мог выполнить важнейшего задания. 13 декабря ему передали указание Лондонского центра о срочном устранении действующего генсека.

«Операция была давно запланирована, и всё шло согласно договорённостям, но почему-то эти чёртовы лайми решили переиграть. Приспичило им к новому году видеть на советском троне «своего» человека». – Ворчал про себя Гордиевский, подходя заснеженной дорожкой к главному корпусу Кремлёвки.

Оттепель, донимавшая москвичей, к концу второй декады декабря сменилась резким похолоданием. Выпавший снег, украсил белыми тяжёлыми гирляндами лапы елей в Кунцево, где располагались корпуса главной больницы 4-го управления Минздрава СССР. Однако предновогоднее улучшение погоды не радовало матёрого разведчика.

Небрежно махнув красной книжечкой на входе в здание, Гордиевский проследовал к дежурным фармацевтам. В хозяйстве Ивана Евгеньевича Щасова, главного во всей Кремлёвскойбогадельне, Олега Антоновича знали все. Знали, как старого приятеля, частенько мило беседовавшего с Иваном Евгеньевичем за столиком больничного буфета. Только никто из работников не догадывался, что обсуждали эти двое совсем не результаты хоккейных матчей, и не семейные проблемы, и даже не здоровье высокопоставленных пациентов, а совсем даже наоборот.

Сегодня Щасова не было на месте, он должен позвонить и распорядиться, чтобы провизоры получили нужный препарат и передали его лечащей бригаде. Передача препарата «Дигоксин» для инъекций не заняла много времени. Препарат действовал безотказно, а главное разлагался в организме, не оставляя следов. К тому же вполне вписывался по линейке кардиотерапии. Личный помощник и заместитель главврача ЦКБ Григорий Жучалин, не задавая вопросов, выслушал требования утреннего визитёра, только буркнул в конце: «Будет сделано, товарищ полковник...». Операция по удалению двух важнейших фигур в руководстве страны переходила в заключительную стадию.

Первым пошёл маршал Устинов. Уже к полудню у него начали отказывать внутренние органы, а вечером следующего дня старый организм перестал сопротивляться, и Дмитрий Фёдорович отошёл в мир иной.

Когда Константин Устинович Черненко, лежавший в пульмонологическом отделении той же Кремлёвки, узнал о смерти старого товарища, то сразу посерел лицом.

– Я буду следующим, – еле слышно прошептал он себе под нос синюшными губами.

– Не надо быть таким пессимистом, – укорила его молодая сестра, только что вколовшая ему препарат. – Сейчас вам, Константин Устинович, полегчает, мы с вами кислородом подышим, а потом к вам Анна Дмитриевна придёт, и Верочка ваша придёт. Может быть, даже по зимнему саду погулять удастся... Я вам помогу. Так что... Ой! Что с вами!

Резкий женский крик огласил коридор лёгочного отделения.

***

Ночью, накануне трагических событий в Кремлёвской больнице на территории Кремля произошло странное событие, доклад о котором тут же получил гриф «совершенно секретно» и так и не был никогда опубликован.

В ночь на 20-е декабря в Москве похолодало ещё сильнее. Сержант Отдельного Краснознаменного Кремлевского полка Сергей Коротков стоял у главного входа в