затемненной хижине, поэтому почти забыла, как пахнет мир вокруг. Я на секунду закрываю глаза, наслаждаясь ощущением солнечных лучей на лице.

– Ты выглядишь лучше, – говорит моя бабушка.

Моргнув, я смотрю на нее.

– Ты тоже.

Она протягивает руку и нежно проводит кончиками пальцев под моими глазами.

– Но тебе нужно поспать.

– Это я сейчас и собираюсь сделать.

Она кивает.

– Об остальном мы позаботимся позже. Просто знай, что тебе не нужно ни о чем беспокоиться. Пока вам с Леандром не станет лучше, со мной Фриска будет в надежных руках.

При ее словах моя рука скользит к животу.

– Может быть, тебе придется править Фриской еще какое-то время.

На мгновение она выглядит сбитой с толку, а потом заключает меня в объятия.

– Я тебя не разочарую.

– Спасибо, – шепчу я.

* * *

Когда я вхожу в хижину Греты, то вижу Вальдура. Он, как и обещал, сидит рядом с Леандром. Было бы ужасно, если бы он проснулся, а рядом с ним никого не оказалось.

– О, а вот это – та принцесса, которую я знаю, – иронизирует Вальдур с добродушной улыбкой, заметив меня. – Прошу прощения, конечно же, я имел в виду, королева.

Я отмахиваюсь.

– Как он?

Вальдур вздыхает.

– Боюсь, без изменений. – Он бросает на меня взгляд. – Тебе наверняка уже многие сказали, что надо поспать. Давай я помогу тебе его немного подвинуть, чтобы ты могла лечь рядом.

Я с благодарностью принимаю его предложение и прижимаюсь к Леандру. Как Вальдур покидает хижину, я уже не замечаю.

* * *

Я просыпаюсь, когда рядом со мной кто-то двигается. Измученная долгим бодрствованием, я медленно прихожу в себя. Кажется, проходит целая вечность, прежде чем понимаю, что рядом со мной шевелится Леандр.

Я резко сажусь на кровати.

– Ты… проснулся?

Он хмурится, словно от боли.

– По крайней мере, я так думаю, – отзывается он каркающим голосом. – У меня в голове стучит сильнее, чем в кузнице Земного королевства.

Я всхлипываю и прикрываю рукой рот. Он очнулся, говорит, и… пытается шутить. Это намного больше, чем я смела надеяться.

– Кроме головы еще что-нибудь болит?

Он открывает глаз, моргнув. Его взгляд сразу находит меня.

– С левым глазом что-то не так. Я ничего им не вижу.

Я подавляю рыдания, назревающие в горле, и опускаю руку.

– Что последнее ты помнишь?

Он морщится, поднимая руку к левому глазу.

– Мы сражались. Против нас оставались только Эсмонд и несколько пламенцев. – Он пытается вспомнить. – Там был… лучник. Он целился в тебя, а я… просто среагировал.

Я с трудом сглатываю.

– Ты толкнул меня на землю. Но стрела, которая предназначалась мне… она попала в тебя.

Он нерешительно проводит пальцем по выпуклому шраму и пустоте, оставшейся на месте левого глаза.

– Мы… мы больше ничего не смогли сделать, – глухо шепчу я. – Прошу, прости меня, я не смогла…

Он обнимает меня одной рукой и притягивает к себе.

– Не ты выпустила эту чертову стрелу. Это не твоя вина. Я больше никогда не хочу слышать, что ты винишь себя, понятно?

Его слова ложатся бальзамом на мое истерзанное сердце. Сидя рядом и рассматривая его лицо, я представляла, что он обвинит меня в этом, когда очнется. Эта мысль так глубоко проникла в меня, что превратилась почти в уверенность.

– Насколько плохо… это выглядит? – спрашивает он после молчания.

Я приподнимаюсь, наклоняюсь и целую шрам. Я не пропускаю ни одного сантиметра.

– Я уже говорила тебе, что шрамы – это признак того, что ты выжил, а твой противник – нет. То же и с этим шрамом.

Он обхватывает руками мое лицо и так страстно меня целует, что на глаза снова наворачиваются слезы. Но в этот раз это слезы радости. Я рада, что он очнулся и, учитывая обстоятельства, чувствует себя хорошо. Все возвращается на круги своя.

Ну, может, не все.

Однако прежде чем я успеваю открыть рот, дверь в хижину распахивается.

– Я ясно тебе сказала, что хочу видеть тебя на деревенской площади каждый раз, как наступает время еды, – рокочет Грета. – Но ты… – Она замирает на полуслове. Но не проходит и секунды, как она спешит к кровати. – Когда ты проснулся? – допытывается она, деловито ощупывая Леандра.

– Только что, – отзывается он.

– Как ты себя чувствуешь? – звучит следующий вопрос.

– Полагаю, довольно хорошо. Голова болит. И я голодный как волк. Почему ты спрашиваешь?

Грета кивает.

– Какое-то время тебе придется потерпеть головные боли, но надеюсь, что они пройдут. – Ее взгляд скользит ко мне. – А другой?

Я неловко подползаю к Леандру.

– Другой? – повторяет он.

Грета вздыхает.

– Я вас оставлю. Но тебя, – она указывает пальцем на меня, – я не меньше, чем через час хочу увидеть на раздаче еды, где ты возьмешь поесть себе и Леандру, понятно?

Когда я киваю, она выходит из хижины.

Леандр поворачивает голову ко мне.

– Теперь мне любопытно, что она имела в виду, – говорит он. – Обычно Грета не так тактична, да и нас одних оставила. Так что случилось?

Я готовлюсь сообщить ему новость.

– Есть… кое-что, о чем я должна тебе сказать.

Он хмурится.

– Звучит тревожно. Я что, потерял еще и ногу, не заметив этого? – он приподнимает одеяло и осматривает свое тело.

– Нет, все остальное в порядке, – отзываюсь я, улыбнувшись. – Но… я… мы…

Подходящие для этого момента слова не хотят приходить мне на ум, поэтому я беру его руку и кладу ее себе на живот. Леандр хмурится сильнее, словно не понимая, что я хочу этим сказать. Затем складки на его лбу разглаживаются. В его взгляде радость смешивается с неверием.

– Ты рад? – осторожно спрашиваю я, так как он не произнес ни звука, а я больше ни секунды не могу терпеть неопределенность.

Он смеется.

– Рад ли я? Во имя Богини, Ви! – Он сжимает меня в таких крепких объятиях, что я едва могу дышать, но также крепко обнимаю его в ответ. – Ты снова и снова делаешь меня самым счастливым человеком в мире.

Эпилог

Леандр

Примерно пять лет спустя…

Как всегда, закутанный в три плаща, я жду ее на границе с Фриской. Рядом со мной сын Гавейн, четырех с половиной лет, дует себе на руки, чтобы согреть их.

– Я предлагал тебе поехать со мной, – негромко говорю я. – Если бы сидел передо мной в седле, то уже бы согрелся.

Он хмурится, выглядя при этом как его мать. Сходство завершают светлые волосы и заостренные уши. От меня он унаследовал только цвет глаз.

– Теперь, когда у меня наконец есть собственный пони, я буду ездить один, – объявляет он.

Я усмехаюсь. С тех пор, как он научился ходить, он проводил время в восстановленных конюшнях Бразании. Мы с Давиной быстро поняли, что в первую очередь его нужно искать там, когда он теряется. И его сестра Адела ничем ему не уступает. Хотя ей всего два года, она с утра до вечера ходит по конюшне, мешая работать конюхам и рабочим.

Мы восстановили замок, чтобы у нас была крыша над головой. Он еще не закончен, но у нас есть время.

И мир.

Иногда меня поражает спокойствие, царящее там, где раньше бушевала жажда мести. Никогда бы не подумал, что смогу так наслаждаться простой, но насыщенной жизнью минхера. Я воплощаю в реальность мечту моего отца, которая уже стала моей собственной, и наблюдаю, как растут двое прекрасных детей.

И я благословлен самой замечательной женщиной в мире.

Когда едущие верхом Давина и Фульк наконец поворачивают на дорогу, ведущую к Огненным землям, я выскальзываю из седла. Гавейн повторяет за мной и гордо держит своего пони за поводья. Завидев нас, Давина прижимает пятки к бокам своей лошади и скачет к нам. Новая лошадь слушается ее, но я вижу по движениям, что хозяйка не составляет с ней единое целое, как с Гембрантом. Наверное, ни одна лошадь никогда не приблизится к белому жеребцу, как ни одна из моих никогда не сможет