недовольно он посмотрел на Рузаева, а затем что-то быстро залопотал на своем языке.

– Да тише ты! – Рузаев постарался туже затянуть повязку. Американец застонал и снова что-то залопотал.

– Тише ты,… – Рузаев покрыл его матом.

– Oh, God25! – американец замер.

– Дошло, …? – Рузаев выругался еще раз.

Американец кинул взгляд на перевязанное плечо, на Рузаева, и вздохнул. Потом потянулся ногой к отброшенному в сторону ранцу, толкнул его, и начал что-то быстро говорить, указывая глазами то на ранец, то на свое плечо.

– Чего? – Рузаев не понял.

Американец вновь толкнул рюкзак и поддел носком ботинка его карман. Рузаев залез в карман и вынул оттуда белый пенал с красным крестом.

– Аптечка! – догадался Рузаев. – Ну что ж, ладно.

Он разорвал плотный пакет с ватной подушкой и бинтами, и перебинтовал руку. Американец стонал и морщился. Наконец, Рузаев закончил и только тут почуствовал, что лоб невыносимо саднит. Он поднес руку ко лбу и убедился, что тот весь в крови. Оторвав остатки бинта американца, он промокнул рану. Кровь шла, но не сильно.

– Так, – Рузаев вытряхнул все содержимое аптечки. Бинтов больше не было, зато был пузырек со спиртом.

Тихо матерясь, Рузаев оторвал рукав у своей рубахи, густо смочил его спиртом, и начал заматывать голову. Американец молча смотрел на него, пока тот не закончил.

– Вставай, – толкнул его Рузаев, многозначительно вытащив пистолет из кобуры. – Пошли.

Американец встал, и злобно оглядываясь, двинулся вперед, под конвоем едва шагавшего полковника.

– Летчика упустил, так хоть тебя приведу, – бормотал он, – шагай давай.

***

Если бы не вожатый, Кашечкин никогда бы не нашел новую позицию. Просека просто заканчивалась в джунглях, и все. Мастера маскировки, вьетнамцы создали нечто феноменальное. Места под технику, установки, кабины – все это было вырублено так, что стволы деревьев отсутствовали, а их кроны оставались на месте. Единственное, чем эта позиция была хуже, так это отсутствием блиндажей.

Повинуясь флажкам вьетнамца, оборудовавшего площадку, Кашечкин развернул тягач и поставил его между двумя колышками. В результате кабина встала точно на свое место. Сзади тяжело гудели другие машины. Колонна втягивалась на позицию.

Кашечкин выскочил из машины и похлопал по бортам кузова. Вьетнамцы горохом посыпались наружу и тут же кинулись к сцепке, но подбежавший Тхан Донг остановил их.

– В чем дело? – Кашечкин торопился, понимая, что дорога каждая секунда.

– Вклюцайца! – Тхан Донг смотрел на Кашечкина.

– Надо расцепить, достать кабели! Сами же знаете.

– Не надо кабели, – замахал руками Тхан Донг. – Вклюцайца!

С этими словами он нырнул под прицеп и начал расшвыривать кучу огромных листьев, которая оказалась точно под сцепкой. Два оператора бросились к нему и выволокли прямо из-под земли конец кабеля, который тут же начали накручивать на место. Тхан Донг что-то объяснил солдатам, и они кинулись разгребать другие кучи листьев под установками и вытаскивать из них оголовки соединителей.

– У вас тут уже кабели разложены? Да? – догадался Кашечкин.

– Да. Быстрее! – кивнул Тхан Донг.

– И где они?

– Здеся! – Тхан Донг топнул ногой о землю.

– Лейтенант Кашечкин! – к ним подбежал Сорокин.

– Вы видели? Они кабели заранее в землю зарыли! – Кашечкин показал на уже готовое соединение.

– Да. Идите, запускайте дизеля и включайте питание. Ускоренный запуск!

– Есть дизеля!

И в этот момент над ними с ревом пронеслось звено «Фантомов». Кашечкин невольно посмотрел им вслед.

– Сейчас они нас утюжить будут! – усмехнулся Сорокин.

– Нас? – Кашечкин остановился.

– Ну не нас, конечно. Старую позицию. Я там ложный генератор оставил, так что они даже сигнал видят.

За лесом гулко лопнул разрыв. Затем загремело так, что пошел звон.

– Молодцы! – одобрил Сорокин. – Прицельное бомбометание называется. Все по уставу. Жаль, нам их на возвращении взять нечем! Лейтенант Кашечкин, вы все еще здесь? Бегом к дизелям!

– Есть!

Кашечкин побежал к кабине, только что занявшей свое место, и ногами чувствовал колебания почвы. Американцы четко, мощно и безжалостно бомбили ложную позицию. Полковник Сорокин в экстремальном темпе разворачивал станцию, понимая, что эта четверка все равно уйдет безнаказанной.

Глава 23. О том, как Кашечкин принял участие в Апокалипсисе, и что из этого вышло

И злодея слезам

Не давали остыть,

И прекраснейших дам

Обещали любить;

И, друзей успокоив

И ближних любя,

Мы на роли героев

Вводили себя.

В.Высоцкий

– Давай, шагай, быстрее!

Рузаев для острастки погрозил Сильвестру поставленным на предохранитель пистолетом. Тот споткнулся. От страха и боли у него мутилось в голове.

– Я американский гражданин! Я требую, чтобы со мной обращались в соответствии с Женевской конвенцией, как с военнопленным!

– Кончай лопотать! Двигай, – Рузаев с удовольствием ткнул его стволом в толстый зад. Макарони намек понял и прибавил.

Измученный Рузаев ходко поспешал за ним. Глаза застилала кровь из открывшейся раны, но он не останавливался. Когда Сильвестр сбивался с темпа, Рузаев тыкал его в бок пистолетом.

– Давай, давай, немного осталось! – подбодрил он бывшего рейнджера, а ныне пленного рядового Сильвестра Макарони.

Так американец, подгоняемый пинками и тычками, а за ним и русский, вышли на поляну возле скалы Вэй. Увидев эту парочку, вьетнамцы, сидевшие у скалы, вскочили с дикими криками.

Сильвестр заметил толпу похожих на обезьянок вьетнамцев, которые закричали, при виде него. На него надвинулись мужчины и женщины, страшные, окровавленные, обожженные, в каких-то рваных лохмотьях. Вид свежих кровавых ран был омерзителен. Крик резок и неприятен. Скрюченные руки тянулись к нему, и Макарони понял, что это его сейчас порвут в клочья. Он громко взвизгнул и спрятался за спину русского.

– Стой! – закричал Рузаев. – А ну, все назад!

Толпа отхлынула и замерла, но продолжала кричать. Вперед, к Рузаеву, вышла женщина. На руках она держала мертвого ребенка. Она двумя руками подняла ребенка, показывая его Рузаеву, и начала что-то быстро говорить, кивая в сторону Макарони.

– Нет! Нельзя, он пленный!

Рузаев сделал шаг, пытаясь загородить Сильвестра, который с ужасом смотрел на женщину. Крестьяне зашумели сильнее и снова начали приближаться. Ком грязи пролетел в воздухе и шмякнулся Сильвестру прямо в лицо. Тот всхлипнул и отвернулся. Вьетнамцы окружали их плотным кольцом.

– Назад! – Рузаев выхватил пистолет и два раза выстрелил в воздух.

– Что за стрельба, Георгий Семенович? Что здесь происходит? – сквозь толпу протискивался Шульц, раздвигая людей стволом автомата. За ним следовал взвод вьетнамцев. Лицо Шульца потемнело от копоти, рукав был прожжен.

– Товарищ Шульц! – обрадовался Рузаев и почувствовал, как силы покидают его, а ноги подгибаются.

– Георгий Семенович, вы ранены? – Шульц осторожно усадил его на землю.

– Легко. Пленного возьмите.

– О, вот это