Похоже, бездомная: лицо исцарапанное, обветренное от постоянного пребывания на улице. Судя по всему, она еще и пьяна. Джослин стискивает руку няни. Ханна краем глаза видит, как испуганно девочка на нее смотрит.

– Не узнаешь? Это же я, Джин! Джин, помнишь?

Хм, и вправду старая подруга…

– Как у тебя дела, Джин? – спрашивает Ханна, пытаясь преодолеть отвращение.

От женщины жутко воняет, ее волосы грязны, на плечи накинута замызганная куртка с рваной оранжевой подкладкой. Зрачки бродяжки сжались до размера булавочной головки.

– Да знаешь ли, не слишком хорошо. Жизнь у меня тяжелая. Я ведь некоторое время была бездомной, только недавно пристроилась в хостел. Спасибо Дейву. Дейв – это мой дружок.

Она указывает на мужчину, отключившегося прямо на уличной лавке.

Джин окидывает оценивающим взглядом красивые наряды Ханны и ее подопечной. Берет себя в руки, улыбаясь девочке.

– А ты чем здесь занимаешься?

– Мы идем в магазин Макилроя, – отвечает Джослин. – Надо кое-что купить в галантерее.

– В галантерее! – фыркает Джин. – Значит, вы все из себя фу-ты ну-ты? Черт, Ханна, это ведь не твоя девчонка, верно? Похоже, ты набрела на приличную работенку, а? – Она наклоняется к Джослин, и та делает шаг назад, прячась за юбку няни. – И как тебя зовут?

– Джослин Камилла Верити Холт.

– Интересно, где ты живешь, Джослин Камилла Верити Холт?

– В Лейк-Холле, недалеко от Даунсли.

– Да ладно! Ха-ха, кушаешь завтрак с серебряной ложечки, да? А это что у тебя?

Джослин показывает Джин обложку книги, которую все это время держала под мышкой.

– Вот, уже два раза прочла, – говорит она.

– «Повелительница лошадок», – читает Джин. – У тебя же наверняка есть собственный пони, подружка? Бьюсь о заклад, что есть!

– Извини, нам пора, – перебивает ее Ханна.

Джослин может рассказать отцу о встрече, а Ханне это совершенно ни к чему. Только не сейчас, когда между ними зарождаются многообещающие отношения.

Джин не отрывает взгляд от малышки, наклоняется ней, и ее грязный нос едва не утыкается в розовое личико Джослин. Ханна оттесняет бывшую подругу от ребенка.

– Приятно было повидать тебя, Джин. Береги себя.

– Не будет ли у тебя немножко мелочи?

– Нет, прости. Ни одного лишнего пенса. Ладно, нам пора.

Они уходят, и Джослин спрашивает:

– Кто эта леди?

Ханна молчит. Она буквально бежит, волоча за руку свою воспитанницу, пока крики Джин не стихают вдали.

Не забывай старую подругу! Черт тебя возьми, не забывай свою Джин!

Вскоре воспоминание о нечаянной встрече выветривается у Ханны из головы, однако проходит три недели, и Джин появляется в Лейк-Холле.

Джо

Заезжаем во дворик больницы. Ветер разбушевался настолько, что опасаюсь, как бы он не унес мать. Нахожу свободное инвалидное кресло, усаживаю ее, и она сразу прибавляет как минимум десяток лет. Вспоминаю те обвинения, что она бросала мне в лицо. Похоже, мать окончательно выжила из ума.

Нас встречает тот же самый врач, что осматривал ее прошлый раз.

– О, миссис Холт, снова сражались за справедливость? – шутит она.

– Леди Холт, – поправляет ее мать.

Я нарочито кашляю, напоминая ей об обещании не смотреть на людей свысока, и мать затыкается. Ей делают рентген, накладывают гипс и дают сильные обезболивающие. Она по-прежнему мертвенно-бледна.

– Как ты? – спрашиваю я по дороге домой. – Тебе легче?

Она молчит, и я включаю радио. В эфире идет ее любимое шоу, однако мать его словно не слышит.

– Ты должна меня выслушать, – который раз едва слышно повторяет она. – Я тебе говорила, что Ханна наказывает Руби, и это вовсе не так безобидно, как тебе кажется.

Я сворачиваю на придорожную стоянку и резко торможу. За нашей спиной расстилается долина, которая сотни лет была нашим домом.

– Ханна не причиняла никакого вреда моей дочери. Девочке десять лет, и она иногда сочиняет небылицы.

– Джослин, она не лгала! Я точно знаю, что не лгала!

– Откуда у тебя такая уверенность? Зачем Ханне причинять ей боль? Зачем?

– Я видела ее кровоподтеки.

– Я тоже.

– И что скажешь?

Конечно, у меня есть некоторые сомнения по поводу объяснений Руби. Другое дело, что я никак не могу избавиться от недавних воспоминаний о той порке, что мать устроила мне в детстве.

– Ничего не скажу, – отвечаю я. – С тобой я эту тему точно обсуждать не намерена.

Поворачиваю ключ в замке зажигания.

После обеда звоню в Калифорнию. Глупо надеяться, что мои финансовые дела пойдут на лад, но вдруг? Тогда я смогу послать Фавершема ко всем чертям.

Новости предсказуемо печальные. Деловой партнер Криса мрачен. Он сыплет извинениями, и мне его даже жаль.

– Мне так стыдно… Я должен был позвонить сам, – бормочет он в трубку. – У меня не слишком хорошие новости, вот я и думал, как мне вам все это рассказать.

Я разговариваю с ним, стоя у окна своей спальни. Стараюсь не кусать губы от разочарования, лишь до боли поджимаю пальцы босых ног на холодном полу.

– Бизнес сохранить не удалось. Мне очень жаль. Продолжать без участия Криса было невозможно, и у меня не осталось выбора. Пришлось закрыться. Я боролся как мог, клянусь! И все же мы потеряли нашу компанию, Джо.

– Все до цента? – шепчу я.

Юрист говорил, что спасти деньги будет сложно, но я и представления не имела, что все кончилось.

– Да. Мне очень жаль. Не знаю, что еще сказать.

Вероятно, надо ему посочувствовать – в конце концов, человек обанкротился (впрочем, как и я), однако и мне сказать нечего.

– Ужасно выглядишь, – говорит Ханна.

Я все еще переживаю ужасную новость, и мне сейчас как никогда нужна Руби. Дочь сидит у стола, лакомится горячим шоколадом и пирожным с лимонной глазурью. На воротничке ее школьной блузки красуется зеленая полоска от фломастера. Утром ее не было. Я вновь осознаю, насколько, в сущности, она еще ребенок. Целую ее в макушку, и Руби дергается. Гормоны… Обычное дело.

– Сегодня было рисование? – спрашиваю я, и дочь пожимает плечами. – Не поняла – да или нет, Руби? Невежливо отмалчиваться, когда тебе задают вопрос.

Терпение мое на пределе, и сдержанный тон дается непросто.

– Да.

Жду более подробного рассказа, однако дочь продолжает помалкивать.

– Можно выйду в туалет? – наконец осведомляется она, отодвигая чашку с недопитым шоколадом.

– Разрешения спрашивать необязательно, ты ведь не в школе.

Бросив взгляд на Ханну, Руби выходит из комнаты. Мне не нравится ее поведение, и все же я не пытаюсь ее отчитывать. «Не ссорьтесь по пустякам», – советуют в онлайн-чате мои подружки из Калифорнии.

– Джослин, ты меня беспокоишь, – прерывает мои мысли Ханна и кладет ладонь мне на лоб.

Я