Анунд-Якоб первое является скандинавским династическим именем. Согласно генеалогии, приведенной в «Саге о Хервёр», Энундом звали прадеда конунга Эйрика Победоносного (ср.: Успенский 2001. С. 111. Примеч. 87). Второе, христианское имя Якоб было получено им при крещении. Подробно см.: Forssman 1970 (Anund Jakob).

Энунд «Саги об Ингваре» относится к персонажам второго плана. Ему уделено внимание только в Прологе. В основной части, где описывается поход Ингвара, он не упоминается.

34 …по возрасту почти ровесником Ингвара. – Сага не вполне точна в деталях. Если верить ей, Ингвар, умерший в 1041 г. в возрасте 25 лет, должен был родиться в 1016 г. В это время Анунд-Якоб был уже взрослым человеком, который вскоре – в 1020 или 1022 г. – вступил на престол. М. Ларссон полагает, что в саге речь идет о другом Энунде/Анунде, внуке Олава от его сына Эймунда, родившемся от наложницы, который и был приблизительно одного возраста с Ингваром (Larsson 1990а. P. 29–30).

В саге, таким образом, могла быть контаминирована информация о двух Анундах – Анунде-Якобе, сыне Олава Шведского, и Анунде, сына Эймунда Олавссона.

35 Вот отплывают Ингвар и Энунд с большим почетом от конунга Олава и плывут теперь к Эймунду. – Согласно Н. Брокману, Ингвар возвращается домой от Олава Шведского вместе с Энундом в 1026 г. (Brocman 1762. Bls. 8).

36 Вот подъезжают они к залу, и хотел Энунд спешиться, но Ингвар повелел ехать в зал верхом […] Знай теперь, что потому я и въехал верхом в твой зал. – Въезд Ингвара и Энунда верхом в дом конунга можно было бы расценить как озорную проделку юношества, если бы не сообщение арабского автора Ибн Фадлана. Проехавший в 921–922 гг. от Багдада до Волжской Булгарии в составе посольства халифа ал-Муктадира, Ибн Фадлан описал в своей «Записке» некоторые обычаи малика (правителя) русов, в числе которых отметил и следующий: «Когда он (правитель русов. – Г. Г.) захочет сесть на коня, ему подводят коня к престолу; когда он захочет сойти с коня, его лошадь подводят так, чтобы он сошел на престол» (Перевод В. В. Бартольда: Бартольд 1963. С. 843. Несколько иначе переводит данный фрагмент А. П. Ковалевский: «…если он захочет поехать верхом, то он подведет свою лошадь к ложу таким образом, что сядет на нее верхом с него, а если [он захочет] сойти [с лошади], то он подведет свою лошадь настолько [близко], чтобы сойти со своей лошади на него». – Ковалевский А. П. 1956. С. 146). Не всеми исследователями рассказ арабского путешественника об обычаях при дворе правителя русов воспринимается как достоверный, поскольку он основан на услышанных им рассказах, а не на том, что он видел собственными глазами. Все же тот факт, что описание «двора» правителя русов в данном сочинении существенно отличается от описания «двора» правителя Хазарии, позволил исследователям считать, что и в этой части сочинение Ибн Фадлана заслуживает доверия (см., например: Franklin, Shepard 1996. P. 45–46).

Итак, согласно Ибн Фадлану, в X в. в Скандинавии существовал обычай, позволявший правителю, который намеревался куда-либо отправиться, велеть ввести коня в зал; аналогично, когда он возвращался домой, он на коне подъезжал к своему ложу или сидению (названному «престолом» в переводе В. В. Бартольда) и лишь тогда спешивался. Очевидно, такой обычай правителя русов показался Ибн Фадлану необычным, если он решил упомянуть о нем в своих заметках.

Включенный в сагу эпизод появления Ингвара и Энунда верхом перед Эймундом, которое, согласно внутренней хронологии сюжета, могло происходить в начале XI в., как кажется, подтверждает, что подобная практика действительно существовала у скандинавов. Судя по тексту саги, въехать в зал на коне дозволялось не только самому конунгу, но также и наиболее высокопоставленным или желанным гостям хозяина. Неясно, сохранялся ли такой обычай в конце XII – XIII в. либо известия о нем дошли до этого времени лишь в устной передаче.

37 Тогда дает Эймунд Энунду того сокола, у которого перья отливали золотом… – Подарок, посланный Эймундом конунгу Олаву Шведскому, – «сокол, у которого перья отливали золотом», – принадлежит к числу тех товаров, которые поставлялись из регионов Арктической зоны в континентальную Европу и даже далее, в страны Ближнего Востока и Азии. Окраска этих птиц обычно варьировалась от серой до коричневой, но нередко встречались и чисто белые соколы, казавшиеся золотистыми в лучах яркого солнца и ценившиеся особенно высоко. Очевидно, эта их разновидность и имеется в виду в саге. Есть свидетельства того, что в Средневековье именно белых птиц традиционно предпочитали дарить и получать в подарок представители высшей знати.

Местом постоянного гнездования таких соколов была Гренландия. Этот отдаленный остров, однако, был поздно заселен, и к тому же скандинавское поселение просуществовало там очень недолгое время; очевидно, что поставлялись соколы из районов, находившихся на пути их весенних и осенних миграций. Местом, где отлавливались белые птицы, традиционно считалась Исландия, хотя есть упоминания о том, что их также привозили из Норвегии и Швеции. Подробно см.: Vaughan 1982. P. 331–332.

В настоящее время Орден Сокола – высшая государственная награда Исландии.

38 Оно (знамя. – Г. Г.), которое оказывает поддержку тем, что всегда победит тот [человек], перед которым его несут… – Обладание волшебными предметами, приносящими удачу или победу их владельцу, такими как волшебное оружие, суда, одежда и украшения, является популярным мотивом в произведениях древнескандинавской письменности. Знамя, переданное Олавом Шведским Эймунду через Ингвара, по его признакам («всегда победит тот, перед которым его несут») следует отнести к их числу, хотя, в отличие от других предметов, волшебное знамя упоминается сравнительно редко. Именно этим, по-видимому, объясняется тот факт, что оно не отмечено в указателе древнескандинавских устойчивых мотивов, составленном И. М. Боберг (Boberg 1966. P. 128–134. F700–F899. Extraordinary Places and Things).

39 Эймунд, твой подданный… (Eymundr þion þinn…). – Слово þjónn, переведенное мной как «подданный», имеет основное значение «слуга» (Cleasby, Gudbrand Vigfusson 1957. P. 740). Именно словосочетание þion þinn отметил Д. Хофманн как пример неявных латинизмов «Саги об Ингваре», полагая, что в *Vita Yngvari здесь могло стоять выражение servus tuus – «твой раб». Исследователь отмечает, что для автора саги эта формула, употребленная в обращении Эймунда к Олаву Шведскому, не содержала ничего унизительного, поскольку она широко применялась в христианской практике и подобные примеры имеются в религиозных сочинениях: библейский царь Давид именно так определил себя перед царем Саулом (Hofmann 1981. S. 212).

40 …и договорились они о крепкой дружбе между ними… – Эпизод примирения Эймунда и Олава Шведского малолетним Ингваром занимает важное место в прологе саги. Вражда началась со столкновения интересов Эйрика Победоносного и хёвдинга Аки и привела к кровавому пиру и противоречиям между их потомками. Эймунд, внук Эйрика, не стал выступать против конунга Олава Шведского, своего дяди, но и не захотел поступиться своими правами. Опираясь на свою силу и богатство, приобретенное на Руси, он смог установить временное равновесие. Ингвар по своему миролюбию значительно выше отца.

Стоит обратить внимание и на то, каким