услышал вас, дети мои… – голос жреца звучал сла́бо, хрустел как древний фолиант. Рассыпающийся в неосторожных пальцах от времени, – а теперь пройдите в покои. Богиня ниспослала мне виде́ние. Я ждал вас. И комнату послушники подготовили заранее. Вкусите наши угощения. Окажите уважение Богине, и я призову вас позднее, чтобы огласить решение…

Мы с Линдой коротко почтительно поклонились жрецу. И я увёл её в указанную жрецом нишу. Здесь была неожиданно уютная комната. Небольшая спальня. Одна широкая кровать. Маленький, круглый столик с угощениями, накрытыми чистым, белым полотном. К ней примыкала небольшая ванна.

Всё из серого камня. Так что я даже не мог понять, отчего возникает ощущение уюта.

Линда села на кровать, застеленную простым, но очень чистым бельём, пахнущим свежестью, я опустился рядом. Откинул тряпицу со столика и подтянул угощение ближе.

Бутыль вина́, кубки. Хлеб, холодное мясо и фрукты.

Я разливаю рубиновую жидкость по кубкам. Один – протягиваю Линде. Мы пригубливаем вина́, отщипываем по маленькому кусочку храмового нежнейшего хлеба. Это прекраснее всего, что я когда-либо вкушал. На самых роскошных балах. Все шедевры гениальных поваров проигрывали кусочку хлеба и глотку вина́ в Обители сильнейшей и страшнейшей богини нашего пантеона.

– Жрецы ведь… не могли нас отравить, Авалон? – с печальной улыбкой шепнула Линда, отставляя опустевший кубок.

Я также отставил свой на краешек стола. Затем взял нежную ручку Линды за тонкое предплечье, провёл над столиком с едой. Ничего.

– Нет, Линда, всё чисто, как видишь. Браслет бы дал нам знать. И если бы Каменная Драконица решила прибрать наши души – никто бы её не остановил. Переступая порог Храма, мы вверили себя её милости. Да жрецы и не стали бы нас травить. В любом другом храме – ещё можно было заподозрить, но здесь… Здесь имеющий нечистые мысли по воле богини может упасть мёртвым на пороге… Отец, кстати, ни разу не заходил в главный храм Каменной Драконицы именно поэтому – опасался упасть мёртвым на пороге.Так что сюда никто не решится зайти с целью подкупа. Пожалуй… это самое безопасное место на материке, детка.

Я смотрел на руны на её запястье. Означавшие, что она моя. Руны, которые если Каменная Драконица будет благосклонна, скоро исчезнут. И я не сдержался. Я не хотел отказываться от ниспосланных богами прав на Линду. Сделаю это ради её выживания. Но не-хо-чу.

Я поцеловал узор на тонком запястье. Тёплая кожа. Прохладная полоска моего фамильного браслета. Этот браслет в любом случае останется на ней. И с неё не снимут его даже после смерти. Я не позволю. Она последняя его хозяйка. Навсегда. Я так решил.

Я всё равно буду относиться к ней как к жене. И смогу заткнуть рот кому угодно, а за косой взгляд – буду лишать глаз, за грязное слово в её адрес – казнить.

Линда – любовь всей моей жизни. И на самом деле – я хочу, чтобы она была со мной вечно. И больше того – хочу, чтобы она хотела того же.

– Авалон… – ласково шепчет мне моя Истинная, я всё ещё покрываю короткими поцелуями её запястье, она зарывается нежными пальчиками мне в волосы.

Я нехотя отрываюсь от сладкой горячей кожи. В её венах течёт Драконий Огонь. Я знаю. Как случилось так, что в ней почти нет магии, как… Если бы желание пробудить её силу или наделить силой заново – не было выбито на каменных стенах храма в списке “запретных прошений” – я бы просил об этом.

Я заглядываю в золотисто-карие глаза. Такие светлые. Как будто мягко светящиеся. Пытаюсь прочитать их выражение.

Линда ничего не говорит. Но эти глаза о чём-то просят меня. И её нежные ручки, вцепившиеся сейчас в ворот моей рубашки, как будто еле ощутимо тянут меня к ней. Просят быть ближе…

Мгновения тянутся. Да, жрецы сведут метку… Но сейчас-то… сейчас-то метка на ней. И она зовёт меня. И это – взаимно.

– Это неправильно, Линда, – хрипло выдыхаю, приблизившись так, что едва касаюсь губами, – это метка. И, возможно, вино.