Авалон широко развёл мне бёдра, я покорно подчинилась. Я посмотрела на него так – как он всегда хотел. Как просил и даже умолял с болью и изломом в голосе – сквозившей между каждой сказанной им колкостью. Вдруг словесная шелуха моей памяти разрушилась, оставляя голую суть.

“ Люби меня ” – говорило каждое его слово. Всю жизнь. Каждый взгляд. Каждый тон. Каждая нотка в запахе его тела. А я не слышала. Как я могла?!

Его затвердевший мужской о́рган коснулся моей промежности, у самого́ входа. Нарочно задел очень чувствительное место – специально – я поняла по смешинке в этих льдисто-голубых глазах. Чтобы мне было хорошо. Помедлил. И задел снова. И снова.

Я задышала рвано, цеплялась за простыни… а простынь – почему-то рвалась – точно у меня были звериные когти.

Очередное прикосновение к той самой чувствительной точке – и мир рассы́пался искрами. Я завизжала. Низ живота окатило острой судорожной сладостью. Она разлилась по телу.

Мне снова кажется, будто комната в огне.

Сначала в белом – но потом огонь зреет. И становится алым с золотистыми завитками.

У меня на глазах выступают слёзы. Горячо скатываются по вискам.

Но я всё ещё жду, чтобы почувствовать в себе моего Ледяного Дракона, моего господина, моего короля. Моего Истинного.

Всё обрывается в один миг.

Голос звучит ото всюду. То ли в моих мыслях. То ли громом с небес:

– Богиня приняла решение, дети мои. Явитесь в главную залу немедля.

Авалон рычит.

Теперь на простыни больше разрезов – не только от моих пальцев – но и от его. Звериная ярость Авалона. Она вполне мне понятна. Я её разделяю.

Но моя вспышка – случилась. А он…

Надеюсь, Богиня не сочтёт это неуважением.

Я останавливаю Авалона, который уже поднялся на локтях. Почти преодолев порыв меня взять как положено мужчине.

Я касаюсь его мужской плоти. Осторожно, но решительно. Теперь я вполне понимаю: на сей раз это не сон. Я знаю, что делаю.

Скоро горячее семя Дракона заливает мне живот и бёдра. Авалон рычит. А ещё через миг мы, спешно обтеревшись точно изрезанной простынёй, одеваемся.

Мы молчим. Только тяжело дышим. Всё и так понятно. Наши взгляды говорят друг другу: “мы продолжим, что бы там Богиня ни решила. Пусть скажет, и мы продолжим”

Взявшись за руки, забегаем в главный зал, взмокшие, запыхавшиеся.