Клавдия Васильевна растерянно захлопала глазами. Ясное дело,ей просто захотелось похвастаться.

– Вдруг возьму да растреплю по округе? – неуспокаивалась я.

– А и пожалуйста, – сообразила баба Клава, –болтай, сколько хочешь, главное, чтоб не у нас во дворе… Только ты ведь сейчасуйдешь – и все!

Я глубоко вздохнула:

– Это верно. Больше не встретимся.

Дойдя до метро, я завернула в огромный книжный магазин,вытащила с полки большой «Атлас Москвы» и отыскала нужную улицу. Ничего себе,она оказалась в Марьино, ближайшая станция подземки «Братиславская». Небось надорогу часа два потрачу, не меньше!

Сев в поезд, я сначала раскрыла очередной роман Поляковой,но потом отложила томик. Интересная, однако, история приключилась с бабойКлавой. С чего бы это Ярославу Рюрикову, отбывающему срок где-то на зоне,заботиться о совершенно посторонней старухе? Вот уж диво дивное, не верю я вподобный альтруизм человека, преспокойненько обобравшего тысячи людей. Междупрочим, деньги тогда так и не нашли…

Я закрыла глаза и, покачиваясь вместе с несущимся вагоном,принялась размышлять. Насколько помню, в ситуации с «Просторами» было многонепонятного. Пирамида обвалилась, но ее создатель, пресловутый господинРюриков, никуда не прятался, просто перестал выплачивать людям деньги и…преспокойненько сидел дома, ждал ареста. Ну почему он, обладая огромнымисредствами, не убежал в какую-нибудь безвизовую страну типа Кипра? В концеконцов, имея под рукой миллионы, запросто можно было купить паспорт на чужоеимя, не так уж это и сложно. Нет, ничего не предпринял, словно хотел, чтобы егоарестовали. Чувствовал свою вину перед людьми и решил искупить ее, работая на лесоповале?Ну это какая-то достоевщина. И что связывает господина Рюрикова с ЯковомСироткиным? Ох, сдается мне, разгадка всех тайн кроется где-то рядом!

Выйдя на «Братиславской» на свежий воздух, я спросила утетки, торгующей вафельными трубочками:

– Марьинский вал где?

– А вон туда, – словоохотливо пояснила баба,закутанная, несмотря на жару, в теплую кофту и платок, – междунедостроенными домами ступай, через пустырь, сразу и упрешься…

Я побрела в указанном направлении. Район радовал глаз. Тут итам вздымались красивые высокоэтажные башни с разноцветными панелями, зеленелилужайки, шелестели листвой деревья… К тому же повсюду виднелись вывески:«Супермаркет», «Химчистка», «Хозтовары»…

Инфраструктура была тщательно продумана, и, судя поостановкам, с автобусами тоже полный порядок: не то пять, не то шестьмаршрутов… Жить бы здесь да радоваться. Кстати, небось в этих домах новой сериии кухни большие, и комнаты хорошие. Но москвичи очень не хотят селиться в этомпрекрасно оборудованном районе. Более того, злоязыкие столичные обитателипрозвали Марьино «какашкиными двориками». Дело в том, что еще не так давно тутне было ни прекрасных домов, ни лужаек, ни магазинов… Долгие годы в этих местахнаходились отстойные бассейны столичной канализации. Потом, когда они полностьюзаполнились, канализационные отходы начали «складировать» в другом месте. А набывшем пустыре стал подниматься новый район – Марьино.

Но, если не знать, на каком «фундаменте» стоят домики… Хотячто в этом такого ужасного? В конце концов все это было когда-то съедено…

Внезапно я буквально наткнулась на шестнадцатый дом. Высокаяблочная башня со сплошь застекленными лоджиями была здесь единственнымзаселенным домом. Справа и слева тянулись кварталы недостроенных домов.

В подъезде не было домофона, зато сидела лифтерша, довольномолодая женщина.

– Вы к кому? – строго спросила она.

– В седьмую квартиру, к Загораевой.

– Она на работе, – сурово ответила консьержка.

– Спасибо, подожду на лестнице.

– Это невозможно, – ответила лифтерша с каменнымлицом, – вот, читайте.

И она ткнула пальцем в большое объявление, висевшее междулифтами: «Уважаемые дамы и господа. В связи с ухудшением криминогеннойобстановки в городе Москве, а также учитывая возможность террористическоговзрыва, совет жильцов постановляет: а) после 23 часов запирать входные двери;б) запретить посторонним лицам находиться внутри здания; в) обязать всехжильцов в обязательном порядке сообщить свои рабочие адреса и телефоны».

– Да, – пробормотала я, – однако у вас тут имуха не пролетит, не то что лица кавказской национальности.

– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, –неожиданно подобрела неприступная консьержка.

– И что, все это вот так четко и соблюдаете?

– Конечно, а еще ночью два раза обход делаем. Никомунеохота на воздух взлететь. Если бы все москвичи были такими бдительными, какмы, – вздохнула лифтерша, – жить стало бы безопаснее.

– И рабочие адреса всех жильцов записаны?

– Конечно.

– А телефон Загораевой не посмотрите.

– Зачем? – вновь проявила бдительность дама.

– Да вот привезла ей посылочку из Киева, поезд у меняотходит через пару часов…

– Я не возьму, – моментально отреагировалаконсьержка.

– И не надо, просто подскажите, где Валентина работает.Может, не так далеко отсюда…

Несколько секунд лифтерша колебалась, потом, пробормотав:«Ну, думаю, в этом секрета нет», открыла толстую книгу и сообщила:

– Улица Красные Поля, дом сорок четыре.

– Далеко отсюда?

– Да нет. Видите, вон та длинная магистраль, что ведетк факелу?

– Куда?

– Да к факелу, – спокойно повторила тетка, –у нас там нефтеперерабатывающий завод.

Я подняла глаза вверх и увидела за большим, чисто вымытымокном железную вышку, отдаленно напоминающую буровую установку. Над ней, словноплаток на ветру, метался язык пламени. Зрелище было впечатляющее, напоминавшеекадр из фантастического фильма.

– Дойдете до факела, – спокойно пояснялалифтерша, – и свернете налево, это и будут Красные Поля.

– Как ее место работы хоть называется?

– Она не указала, написано просто – учреждение.