В концовке последней атаки главарь бандитов слишком раздухарился и сделал излишне длинный шаг вперед. Заметив это, я тут же перешел в контратаку, заставив его неуклюже переносить тяжесть тела на другую ногу и защищаться в невыгодной позиции. Закончилось все тем, что я увел вражеский клинок в сторону и резко ударил снизу вверх в направлении лица. К сожалению, не попал, но шляпа с головы противника слетела. Будь здесь зрители, хваленый сеньор Энрике Оливейра наверняка был бы осмеян. Но в данном случае никакой пользы этот удар мне не принес, тем более что вмешательство второго бандита не позволило развить успех.

– Родриго, расходимся! – скомандовал Энрике, снова возвращаясь на первый план.

Безмолвный Родриго тут же по большой дуге стал заходить мне за спину. Вот теперь плохо, теперь мне придется туго: эти двое – не чета друзьям виконта де Монтихо, со шпагой обращаться умеют. Ладно, не будем паниковать раньше времени, я тоже не лыком шит.

Оливейра взялся за дело всерьез. Только вот больших проблем мне это снова не принесло. По замыслу бандита, под его натиском я должен был исключительно отступать, всецело сосредоточиваясь при этом на защитных действиях. В таком случае, даже если я сумею отразить все его атаки, моя спина окажется совершенно беззащитной перед Родриго. Но на деле я на каждую атаку отвечал своим контр атакующим действием, а если и отступал, то со смещением в сторону, постоянно заставляя второго противника менять позицию.

Видя, что все его старания не приносят результата, Оливейра снова начал психовать и чересчур увлекаться рискованными действиями, за что был незамедлительно наказан рассечением подбородка – с его черной бороды закапала кровь. Я тут же нацелился на выставленную вперед ногу и заставил противника отступить. Не будь здесь помехи в лице назойливого Родриго, можно было бы продолжить преследование, но пришлось разворачиваться в другую сторону.

Поймав кончик клинка второго соперника зажатым в левой руке стилетом, я попытался провести колющий удар ему в правое плечо, однако это действие он парировал кинжалом. Неплохую возможность для продолжения атаки снова пришлось упустить из-за приближающегося Оливейры. Ограничившись взмахом шпаги на уровне глаз Родриго, я заставил того отпрянуть и получил возможность уделить больше внимания действиям главаря.

Сбив шпагу Энрике Оливейры вниз, я с быстрым шагом вперед попытался достать его правую руку, но тут противник был безупречен и угрозу ликвидировал, а Родриго снова приблизился на опасное расстояние слева, и мне вновь пришлось отбиваться стилетом и отмахиваться шпагой. В это время его командир, выполнив несколько финтов, почти прошил мою защиту. Лишь проявив чудеса ловкости, я сумел пропустить вражеский клинок между рукой и телом. При этом Оливейра слегка провалился, и, будь у меня чуть больше места для замаха, я с удовольствием проткнул бы его тут шпагой. Вместо этого я воспользовался сближением, чтобы от души двинуть по его бородатой физиономии эфесом шпаги.

К сожалению, снова пришлось переключать внимание на единственного оставшегося подчиненного Оливейры.

Понятное дело, что долго сражаться в таком режиме мне не под силу, нужно что-то срочно придумывать, иначе закончу я свой жизненный путь в этом тупике. И решение нашлось достаточно неожиданно.

В очередной раз отразив нехитрый выпад Родриго, я увел его клинок влево и, проворно развернувшись, оказался спиной к выходу из тупика. Теперь оправившийся от удара Оливейра находился от меня слева, а его товарищ – справа.

Быстро отступив на несколько шагов назад, я ловко перескочил через тело Тристана и остановился в ожидании противников, предлагая им атаковать через пространство, занятое трупами их товарищей. Какое-никакое, а препятствие. А еще у меня появилась возможность попытаться спастись бегством. Правда, делать этого я не собирался, но виной тому были не гордость и дворянская честь, а сугубо практические соображения: вряд ли удастся быстро оторваться от преследователей, зато опасность получить в спину укол шпаги или метательный нож становилась более чем реальной. Так что проблему нужно решать здесь, несмотря на накопившуюся усталость и все больше беспокоящую рану на плече.

Противники переглянулись и снова не придумали ничего лучшего, чем постараться взять меня в клещи. Оливейра пошел в атаку с фронта, а его товарищ бросился обходить меня по большой дуге. По идее, я должен помешать Родриго, иначе он зайдет мне за спину и вновь перекроет выход из тупика, но зато его маневр дает мне несколько драгоценных секунд, которые можно использовать с пользой. Как? Да вот так!

Решительно шагнув навстречу главарю, я сбил его шпагу влево, сделал обманное движение, заставив оппонента судорожно перенести защиту на другую сторону, а сам атаковал именно туда, где вражеский клинок был мгновение назад. Кончик моей шпаги вошел в тело Оливейры в правой верхней части груди. Противник запоздало рванулся назад, разрывая дистанцию, но тут я был быстрее: режущий удар пришелся прямиком по нижней части бедра правой ноги, аккурат над коленом.

Главарь наемных убийц вскрикнул от боли, но добить его мне вновь помешал Родриго, отважно бросившийся на помощь старшему товарищу. Уже не особо опасаясь удара в спину от Оливейры, я переключил внимание на второго бандита, достав его в запястье правой руки в первой же сшибке. Однако кожаная перчатка поспособствовала тому, чтобы он в этот раз отделался лишь болезненным ушибом.

Демонстрируя ничтожность пропущенного укола, Родриго снова бросился в атаку, сумев даже дотянуться шпагой до моего бедра – порез вышел небольшой, и я практически не обратил на него внимания, хотя по опыту знаю, что завтра утром нога будет болеть. Но сейчас на мою боеспособность эта рана никак не повлияла, так что я продолжил поединок и уже спустя мгновение обводящим ударом вонзил клинок в живот оппонента.

С громким всхлипом-стоном, зажав рукой рану и согнувшись в три погибели, Родриго попытался отодвинуться от меня как можно дальше, однако не удержался на ногах и завалился набок. Но, оказавшись на земле, он продолжил попытки отползти подальше.

– Не надо! Прошу вас, сеньор Смычок! – заголосил он жалостливо, когда я приблизился. – Прошу, не убивайте! Я только выполнял приказ!

– Все мы только выполняем приказы, – пробормотал я, прикидывая, стоит добивать мерзавца или оставить его судьбу на усмотрение Господа.

И тут я заметил полный надежды взгляд, брошенный Родриго в сторону своего командира. Пришлось быстро разворачиваться. Оливейра стоял на одном колене и трясущимися руками торопливо заталкивал пулю в ствол пистолета! Вот оно что! Ну уж нет!

Позабыв об усталости, я резво преодолел разделяющие нас метры и вонзил шпагу главарю убийц в грудь, после чего еще добавил для верности несколько ударов стилетом. Оливейра на долгое мгновение замер, чем я не преминул воспользоваться, демонстративно вытерев клинок о его одежду. Впрочем, ему было уже все равно – жизнь стремительно утекала из тела наемного убийцы вместе с кровью из ран. Спустя миг он рухнул на землю, чтобы уже никогда не подняться.

Медленно обведя взглядом поле боя, я усмехнулся нежданно пришедшей в голову мысли. Движения, которыми я вытирал свою шпагу об одежду сеньора Оливейры, были чем-то схожи с игрой на скрипке, вот мне и вспомнилось предположение маркиза де Сальвери о происхождении моего прозвища. Мол, я со шпагой управляюсь так же ловко, как скрипач – смычком. Глупость какая-то, ей-богу. Скрипач смычком извлекает из скрипки музыку, а я шпагой людей убиваю, где тут сходство? Вот, в безвестном кантадерском тупике «наиграл» смертельную мелодию для пятерых человек. Хорошо, для четверых, Родриго пока еще жив, хотя и замер в скрюченном состоянии, надеясь, что я забуду о нем.