– Я не знаю, клянусь вам, не знаю, кто та женщина! Она пришла к нам и требовала, чтобы мы ее в Москву доставили! Иначе донесет госпоже княгине!

– Погоди, братец, – подал голос Орлов-старший. – Этак ты ничего не поймешь. Пусть он с самого начала рассказывает. Как с преступниками связался, как с ними в лесу оказался, чем они там занимались. Ты хочешь знать лишь то, как он Сметанного ударил, не иначе. А тут дело запутанное.

– Я хочу знать, где мои люди! Не для того мне Господь этих людей дал, чтобы я плевал на них свысока! Я за них в ответе. Матюшкино тело мы сыскали, Фролкино подняли, а где Егорка? И Ерошка, черти бы его побрали!

– Вессель, говори все, как есть, с самого начала, – велел Григорий. – Кто тебя из столицы сманил, чем вы в лесу занимались, на какую дичь охотились. И как вышло, что к вам привели Сметанного?

– Я про лошадь ничего не знаю! Мы стояли на дороге возле экипажа, беседовали, с нами была та женщина, не знаю, как звать, не знаю, откуда появилась! Но она видела, как я в беседке встречался с Амалией… с фрейлейн Зингер. Как она это могла видеть – не понимаю! Она выследила нас, она как-то догадалась про тот домик. Требовала, чтобы мы в нашем экипаже доставили ее в Москву! И тут мы услышали – кто-то скачет к нам. Бейер и Штанге сразу достали пистолеты. Видим – всадник на гнедой лошади. Он увидел нас, у него поперек седла – ружье или карабин, я не знаю… Он схватил ружье… Клянусь, я не знаю, кто выстрелил первый! И тут я увидел белую лошадь! Она пробежала вперед, потом стала биться, а она была запряжена в такую маленькую повозку… Все стреляли, женщина кричала, ее ранили, я держал ее… она схватилась за повозку… я не понимаю, как она туда залезла, клянусь вам! Я не помню, как ударил лошадь! Я ничего не соображал!

– Так и писать? – спросил хладнокровный Генрих Федорович.

– Так и писать. И когда же ты начал соображать, дурья твоя голова? – полюбопытствовал Алехан.

– Потом… Белая лошадь убежала, на дороге – мертвое тело, еще двоих Бейер ранил, он очень метко стреляет. И Ерофей пытался втащить раненого на свою лошадь, Штанге не позволил, Штанге очень, очень силен! Ерофей хотел увезти раненого, ему не позволили…

– Где он? Где Ерошка? – взволнованно спросил граф. – Где раненые?

– Их нужно было убрать с дороги. И труп тоже убрать. Бейер хотел пристрелить их и Ерофея, Штанге сказал: не надо, пусть лучше Ерофей поможет их унести. И потом Бейер стал их всех допрашивать – как они оказались на дороге. Я не допрашивал, клянусь вам! Мне велели увести экипаж, но не к тому домику, а подальше…

Отвечая на вопросы, Вессель вглядывался в графское лицо, пытаясь угадать, каких ответов ждет его сиятельство. Ясно было одно: всю вину следует валить на Бейера, Штанге и Клауса! Даже более на Бейера, чем на прочих, хотя и Штанге – не Бог весть какое сокровище, а Клаус иногда внушает трепет и ужас, настолько велика его внутренняя свирепость. Он, возможно, даже хуже Бейера, его светло-серые, почти прозрачные глаза – глаза убийцы. Бейер еще бывает иногда добр и шутлив, этот – нет, он может говорить только о подготовке к убийству, о справедливости и мести.

– Значит, Матвея застрелили сразу, царствие ему небесное. Фрола потом зарезали. Ерошка – цел, а Егорка? Ну?! Мне каждое слово из тебя клещами вытягивать?

– Я не знаю! Когда я сбежал оттуда – они были живы, но очень плохи, оба в горячке. Ерофей сидел рядом с ними, охранял их, ругался со Штанге. Потом Бейер велел ему идти в Остров, ко дворцу вашего сиятельства, узнавать про ту женщину. И сам пошел с ним. Бейер сказал: если Ерофей не станет его слушаться, он тех двоих пристрелит!

– Вот оно что… – пробормотал Орлов-старший. – Вот оно как вышло…

– Значит, мертвое тело выкинули подальше от дороги, на лесной опушке, думали – его там ввек не найдут! А лошадь?.. Понял! Они взяли для экипажа моих лошадей, а эти им более не были нужны, и они на той кляче довезли тело до опушки, да там же ее и бросили. Так? Так?

– Я не знаю…

– Кто вошел в мое жилище и сорвал повязки с госпожи Афанасьевой, так что она истекла кровью?

– Не знаю, ваше сиятельство, не знаю!

– Почему мои люди оказались в лесу?

– Не знаю, клянусь, не знаю!

Вессель наконец догадался рухнуть на колени.

– Ерошка ничего тебе не говорил?

– Нет! Клянусь, не говорил!

– А чем вы с этим, как его, Бейером занимались в лесу? Для чего устроили стрельбу?

Вессель задумался – говорить, не говорить? Он слышал разговоры Бейера, Штанге и Клауса, он понял, что готовится покушение на знатную особу. Но Бейера не так-то просто изловить. Что, коли Вессель сейчас все расскажет, а Бейер все-таки исполнит задуманное? Ведь не раз он говорил о страшных карах, которые ждут предателей на том и на этом свете.

– Я не знаю, ваше сиятельство.

– Не знаешь?

– Не знаю…

– Черти бы тебя побрали… Василий! Кликни Юшку, Саньку, Пахомыча! Пусть отведут мерзавца в подвал. А завтра отправлю его в Москву, к Архарову. Не самому же мне его на дыбу поднимать.

Генрих Федорович быстро сказал по-немецки:

– Не будь дураком, во всем признавайся.

Вессель опустил голову.

Поздно было проклинать ту ночь, когда они с Ройтманом подобрали на улице больного мнимого Эрлиха, поздно!

А в чем признаваться? Ведь он, Вессель, был при Бейере и Штанге вроде лакея. Его потащили с собой для услуг! Только для услуг! При нем не называли имен!

Хотя нет, называли… Он знал, что Бейеру для чего-то нужен был Андрей Разумовский. Для чего – Бог весть.

И тут Вессель вспомнил про копии писем.

– Ваше сиятельство! Я мало знаю, мало понимаю, но в столице я получал письма, адресованные Бейеру, и передавал ему! Уже тогда я беспокоился, что он затеял что-то скверное, и снимал копии с тех писем! Ваше сиятельство, они в аптеке господина Бутмана! Там на полке, где фаянсовые белые бочата с сушеными травами, лежат еще книги, лексикон, латинский учебник, старый молитвенник, так я прятал копии в молитвенник! Прикажите взять их оттуда!

– А раз беспокоился, отчего вместе с Бейером приехал сюда? – резонно спросил Орлов-старший.

И опять ответа не было – Весселю было страшно и стыдно рассказывать про гибель Ройтмана.

– Он тянет время, – ответил брату Орлов-младший. – Пока пошлем депешу в столицу, пока получим ответ – за это время Бейер с приятелями чего-нибудь такого натворит, что и подумать жутко. Ведь они готовились к убийству, не иначе. Они не малые дети – с куклами играть. Впрочем, я пошлю письмо Архарову. Генрих Федорович, перебели, что ты там понаписал со слов этого бездельника. И тут же снарядим гонца.

– Копии, значит, снял. А сами письма где? – спросил Орлов-старший.

– У него, у Бейера. Он держит их в двойном плотном конверте! – воскликнул Вессель. – Теперь я понял, отчего он с тем конвертом не расставался!