этих молний попадет в него самого, навсегда остановив его сердце в обоих мирах?

Никто и не заметит. Для большинства дарков он наверняка уже мертв. Вряд ли кто-то верит в то, что после ранения черным золотом можно очнуться. Даже вампиры, судя по всему, записали его в мертвецы, раз решили забрать самое ценное, что у него было…

Самое ценное.

Мысль эхом отразилась в его сознании, едва не доведя его до последней грани отчаяния, за которым следует апатия. Бездействие и смерть.

Вслед за стулом Айден схватил стол с тяжелой каменной столешницей и швырнул его в стену, заставив разлететься на тысячу мелких кусочков, отколов от монолита башни мелкую крошку.

Глядя, как она сыплется на пол, Айден подошел к стене и собственными руками стал заканчивать то, что начал стол. Он бил по серому кирпичу кулаками, не слыша, как из груди доносится драконье рычание, почти не чувствуя, как колышутся за спиной огненные крылья. Почти сразу он ободрал кожу на кистях, но какое это имело значение?

Молния разрезала небо, казалось, в паре метров над ним. Стихия подбиралась к нему. Теперь он чувствовал, что она и впрямь собирается его убить.

Он стиснул зубы, стараясь сдержать рвущуюся из сердца боль, глуша ее болью в переломанных костяшках пальцев, в разодранной коже кулаков и сломанных когтях, которыми он хватался за стену и вырывал из нее куски. Что с того, что все это не по настоящему? Кровь была того же цвета, что и всегда, а ссадины и раны ныли и дергали ничуть не меньше обычного.

Айден не видел, как из его глаз катятся капли злого огня, обжигая кожу, оставляя черные дорожки на щеках. Зато он видел, как огромная, выстроенная им самим замковая башня пошла трещинами и стала разрушаться. И это радовало. Камни объяло его собственное пламя, в сколы просочился огонь, еще сильнее разрушая колдовскую конструкцию.

Вот-вот все должно было обвалиться, погребая под собой и его самого.

Айден не знал, убьет ли его это, или все же сперва до него доберется стихия, но чувствовал, что конец уже близко.

Он не смог.

Не смог…

Принц опустил руки на дрожащую стену, погрузив драконьи когти в толстые растущие щели, и опустил голову. По щекам лился огонь, а сквозь зубы доносилось рваное сбивчивое дыхание.

В этот момент он снова услышал то, что происходило прямо сейчас с его настоящим телом. Так бывало иногда, когда ему удавалось достаточно сконцентрироваться. Связь с реальностью восстанавливалась, и он мог различать голоса дарков, что его лечили. Иногда он слышал и голоса братьев.

– Что-то произошло, мой принц, мы не можем понять… – виновато говорил кто-то, судя по заискивающему тембру – главный лекарь Чертога Огня.

– Что это значит? – глухо спросил Элайдарион, и Айден на миг почувствовал болезненный укол в сердце.

Под ребра закралось острое предчувствие: похоже, он никогда больше не увидит братьев…

– Его сердце начало останавливаться, – так тихо ответил лекарь, что Айден едва смог различить.

На его губах появилась злая усмешка. Он поднял голову к черному небу, понимая, что был прав. Молния пришла его убить.

– Что значит “начало останавливаться”?! Он дракон! Делайте, что хотите, если он умрет, я собственноручно сверну вам шею! – раздался злой крик, в котором Айден без труда узнал Гленхейдлиона. Своего милого бешеного старшего братца.

– Ничего уже не сделать, – виновато ответил медик. – Я сожалею, мои принцы. Но его драконья регенерация не работает. А на лекарства и колдовство он больше не реагирует.

– Шерблайдова твоя задница, какого демона ты несешь?

Кто-то застонал, словно его только что ударили.

– Глен, прекрати! – снова голос его рационального брата. Элайдарион всегда умел сохранять спокойствие. Даже в самые безумные и ужасные моменты их жизни. – Сколько ему осталось?

Похоже, медик пытался откашляться. А затем прозвучал ответ:

– От силы пара минут…

Айден сжал губы и тряхнул головой, нарочно отсоединяясь от внешнего мира.

– Ну вот и все, – проговорил он, подняв огненный взгляд в небо. Оно становилось все темнее и темнее, а туча прямо над ним клубилась пугающим иссиня-черным дымом. – Похоже, ты меня почти добила, – проговорил он тихо сквозь зубы.

Башня почему-то все еще держалась.

Айден сделал глубокий вздох. Крылья за его спиной раскрылись и дрогнули.

– Но так просто я не сдамся, – прорычал он, стискивая правый кулак посильнее. – Это мой мир и мои правила, – закончил он в тот же миг, как в стиснутой руке вдруг материализовался громадный огненный меч.

Айден почти не смотрел на него, понятия не имея, откуда тот появился. Он просто развернулся, одновременно взлетая в воздух, одним движением ударил мечом по башне, заставляя ту с грохотом рассыпаться как карточный домик, разлететься в стороны мириадами камней и острой крошки, а затем начал подниматься все выше и выше, наконец оказавшись рядом с проклятым черным облаком.

Как ни странно, вместе с башней внезапно начал рушиться и весь мир вокруг. Трава тускнела и обращалась в пепел, земля летела вслед за ней. Но Айден всего этого не замечал.

– Я дракон, – проговорил он мрачно, замирая в воздухе рядом с громовой тучей. – И я сам выберу, как мне умереть.

И ударил мечом клубящуюся тьму, что прямо в это мгновение рассеклась ослепительной белой молнией.

По телу Айдена будто прошел каленый снежный огонь. Он был драконом и лучше кого-либо другого знал, что такое жар. Однако так горячо ему не было никогда в жизни.

Казалось, горел каждый миллиметр его тела, кости и мышцы, легкие и сердце. Он потерял сознание в тот же миг, понимая, что наверняка прямо сейчас превращается в пепел.

Это был конец.

А затем он вдруг открыл глаза и резко сел на своей кровати, с широко распахнутыми глазами глядя на главного медика и шестерых своих братьев, которые не могли произнести ни слова.

В его руках был огненный меч, а за спиной колыхались огненные крылья.

Как во сне… Как в ментальном бреду, в котором он только что едва не погиб.

– Мне бы стакан воды, – хрипло произнес он тогда, глядя на Элайдариона, который был ближе всех. – А лучше графин…

И в это мгновение все вокруг словно ожили. Мир наполнили звуки и краски, шум и крики обнимающих его братьев. Ругань Гленхейда, выпинывающего из комнаты лекаря, голос оттаскивающего его Иланшера, тихий непонятный шепот Сирглина: “Я надеялся, что ты сможешь, брат…” Удивленные вопросы Ольгердариона: “Что это за хрень у тебя за спиной?!”

Все смешалось.

Но главное, что он был жив.

Жив.

А значит, у него был шанс