Я благоразумно отошел, позволяя выместить ей злобу, иначе потом она мне не простит, что остановил её. Она била султана, нанося удары и руками, и ногами. Махад старался блокировать удары, но не всегда успевал это сделать. Я, Мася и Лилу стояли молча, наблюдая за боем.

Они кружили по залу, как бойцы на ринге, каждый был сосредоточен на противнике. Элини кипела злостью и ненавистью к этому мужчине, видимо, он причинил ей немало боли. Этот факт ранил меня сильнее всего. Я и сам хотел убить его, но не здесь не сейчас. Остановил бой только после того, как Элини оказалась сверху султана и стала полосовать его своими когтями, оставляя страшные борозды по всему телу и лицу. Она вошла в ярость, и мне пришлось взять её в кольцо рук, усмиряя.

— Тихо, девочка, тихо, — шептал я ей нежно. — Ты — молодец, ты победила.

Наконец, мои слова дошли до её сознания, и она перестала вырываться, потом развернулась ко мне лицом и уткнулась в грудь, обнимая руками за талию. Я слышал её тяжёлое дыхание и судорожные всхлипы. Бедная моя кошечка! Сколько она успела пережить за время нашей разлуки. Я чувствовал себя таким же ублюдком, как и султан, потому что не смог оградить её от этих ужасов. Не смог защитить вовремя. Я гладил её успокаивающе по волосам, нежно целуя в макушку.

— Все закончилось, моя девочка, теперь все будет хорошо, — шептал ей ласково.

Султан сидел на полу, поверженный и жалкий, и пытался вытереть рукавом халата кровь с лица, которая сочилась из рассечённых когтями ран. Знатно она его раскроила, хмыкнул я довольно. Он теперь всегда будет помнить встречу с лирлоком, шрамы не дадут забыть. Его лицо уже не будет прежним.

— Уходим, — наконец, сказал я, беря за руку Элини и, обернувшись к султану, бросил, — как только мы выйдем в море, ты получишь сына. Учти это!

Султан лишь кинул на меня ненавидящий взгляд. Но мне было плевать, я уже шел на выход, уводя за собой любимую. Мася открыл нам дверь и вместе с Лилу пошел следом, довольный тем, что племянница идет рядом.

До пристани мы доехали в кэбе. Элини уснула у меня на руках, вымотанная боем и нахлынувшими эмоциями.

Взойдя на корабль и неся на руках жену, я сразу крикнул капитану:

— Уходим!

Тут же последовали команды капитана, и матросы засуетились, отвязывая канаты и готовя корабль к выходу в море. Я, не останавливаясь, отнес Элини в свою каюту и уложил на кровать.

— Мася, — обратился я к литуму, — побудь с девушками, а я закончу дело.

Литум кивнул, и я вышел из каюты, направляясь обратно на палубу.

Я стоял на карме и наблюдал за движением на пирсе. Наш корабль уже отошел на достаточное расстояние. Мы договорились с Зереном, что он отпустит мальчишку, как только увидит, что мой корабль вышел в море. Что ж, значит, сейчас именно это и происходит на пристани. Там была охрана султана, они прибыли сразу, видимо, султан дал распоряжение следить за нами.

«Да, поездка выдалась знатной и нервной, — подумал я, улыбаясь ехидно. — Думаю, дипломатические отношения с Терамором теперь разорваны». Краем уха услышал тихий свист, а потом грудь прострелило болью. Удивленно опустил взгляд на свою грудь. Там торчала стрела, глубоко вошедшая в мое тело. Боль пронзила все тело, вызывая приступ паники и спазм дыхательных путей. Воздух вышел из легких и больше не хотел насыщать тело. Я медленно осел на палубу, теряя сознание…

Я проснулась в каюте корабля. «Значит, мне не приснилось, и я правда спасена и нахожусь рядом с повелителем!» — пришла в голову счастливая мысль. Я села и потянулась, настроение поднялось в предвкушении встречи с любимым мужчиной. Нет, я, конечно же, не брошусь ему на шею с поцелуями, а сначала выясню все, что меня волнует, но в душе я была рада вернуться к нему. Это означало конец моим мучениям и мытарствам. Я под защитой своего мужа и теперь могу вздохнуть с облегчением.

Интересно, где он сейчас? Наверно, на палубе или в кают-компании. Желудок заурчал, напоминая, что я давно не ела. Решила отправиться в кают-компанию, может, накормят. Выйдя, огляделась, в коридоре никого. Шла по коридору, принюхиваясь и ища, откуда тянет запахами еды. Найдя нужную дверь, вошла. Там за столом сидели Мася и Лилу, грустные и чем-то озабоченные.

— Привет, — весело поприветствовала их, — чего грустим? Жаль расставаться с Термидором?

Они улыбнулись мне, но радости не разделили. Я, пожав плечами, уселась рядом с Лилу.

— Так кушать хочется, — проговорила я, делая себе бутерброд из нарезанного кусками мяса и хлеба. Откусив кусок, довольно заурчала, смакуя. — Я такая голодная, вы не представляете! Целого тарга бы съела!

Литумы смотрели на меня молча и как-то сочувственно. Они что, жалеют меня? Я удивилась такой реакции.

— Вы чего такие смурные, а? — спросила их, продолжая поглощать бутерброд.

Лилу хотела что-то ответить, но Мася грозно и предупреждающе зыркнул на нее, она сразу сникла.

— Ты ешь, ешь, — наконец, ответил мне литум, — я по себе знаю, когда поешь, то все кажется не таким страшным.

Эти слова заставили меня замереть и напрячься. Я подняла глаза на него.

— Что случилось? — спросила вдруг осипшим голосом. — Говори прямо, не юли.

Мася почесал подбородок рукой, он всегда так делал, когда нервничал или обдумывал что-то. Потом, вздохнув, все-таки проговорил:

— Тут такое дело э… там этот… твой муж…

— Что с ним? — не выдержала я, бросая бутерброд на тарелку и вскакивая из-за стола. — Ну же, Мася?!

— Его ранили, — изрек литум. — Стрела прошила грудь.

Мне показалось, что земля уходит из-под ног, и я качнулась вперед, хватаясь руками за край стола.

Как же так! Только я обрадовалась, что все кончилось, и вот! Теперь я вновь могу потерять своего любимого мужа.

— Где он? — севшим голосом спросила Масю.

— В другой каюте, за стеной от твоей. Мы сделали все, что могли…

Но я уже не слушала его, а бежала в каюту к Сему. Влетела в неё как ураган и застыла. На кровати лежал бледный, как сама смерть, муж. Он тяжело дышал, хрипы вырывались из груди. Под глазами залегли синяки, делая его похожим на призрак. Мне показалось, что он будто сдулся, осунулся. Черты лица заострились, губы бледные, щеки впалые.

Слезы покатились по моим щекам. Я не могу его потерять сейчас, когда вновь обрела. Это несправедливо! Просто бесчеловечно! Если это произойдет, я перестану верить в жизнь, перестану верить в любовь!

Возле его кровати сидел мужчина, в руках которого был пузырек.

— Что с ним? — прошептала я, подходя к кровати и опускаясь на колени перед Семом.

Мужчина отодвинулся, уступая мне место.

— Это яд, — проговорил он, — на стреле был яд, неизвестный мне. Я дал ему все, что было от интоксикации, но пока рано говорить, поможет ему это или нет.