бежать удумала, мужиков женатых смущать? Ничо им от ваших чудищ не сделается, можно подумать, здешние дети в столичной оранжерее цветочками всю жизнь росли и опасностей мира не знают.

Ниенна в такие минуты о стыде думала в последнюю очередь. За последние семь месяцев ей приходилось прыгать в одной ночной рубахе с чердака избы, что стояла неподалеку от кладбища, дабы защитить гостеприимных хозяев от покойной прабабки. Та и при жизни была исключительной мегерой, а уж после смерти пустилась во все тяжкие. Ретивую старушенцию пришлось успокоить сначала осиновым поленом по голове, а уж потом — ударом кинжала в сердце.

Доводилось некромансерке и утихомиривать целую стаю прыгунов — мелких нечистых пакостников, которых в канализационные трубы при городских купальнях города Утраны подкинули недобросовестные конкуренты тогдашнего владельца. Прыгуны успели до икоты напугать больше десятка посетительниц дамских комнат отдыха, обескровить и затоптать мало не до смерти служанку и нагадить в купальную чашу с оздоравливающей нервы водой. Последнее Ниенну, на тот момент не спавшую нормально больше двух недель, возмутило особенно. И орава мелких упырьков была размазана заклинанием по стенам, мраморным статуям и живописным картинам раньше, чем закончила визжать оперная певица, на беду свою решившая отдохнуть в тот злополучный день в мраморном бассейне.

Но сейчас и впрямь торопиться было некуда. Максимум, что сделают дети — поцарапаются о клык высушенной людоедки. Поэтому Ниенна быстро оделась, натянула кожух и выскользнула наружу. Герда последовала за ней.

Подоспели они вовремя. В конюшне под стойлом, где висели седла, уже торчала толпа детей. А точнее, пятеро конопатых и вихрастых мальчишек, старший из которых держал за руку русоволосую девочку лет пяти, очень похожую на Бажена. В другой руке он сжимал ивовый прут, которым тыкал в оскаленную харю лесной нечисти, висящую на седле Ниенны, и восхищенно ахал.

— Укусит! — взвизгнула заполошно и по-бабьи Герда прямо от дверей.

Пожалуй, ворвись в конюшню волкодлак, он бы не произвел такого фурора. Детей отнесло от стойла, словно ураганом. Старший мальчишка вдобавок запнулся о доску и рухнул на пол, приложившись задом. Девочка упала сверху и расплакалась.

— Эх, вы, шалопаи, — фыркнула валькирия, подходя ближе. — Баловство учинить не побоялись, а сами от вида головы нечистика едва в бега не кинулись. Как же вы в лес по грибы да ягоды осенью ходите, когда подобная дрянь охотой промышляет?

— Никуда мы не кинулись, — обиженно сказал паренек, поднимаясь на ноги. — Нишка, не реви, тетя пошутила! Никто нас не укусит, она ж дохлая!

— Мертвяки тоже дохлые, однако жрут живых, аж за ухами трещит, — с опаской сказал второй мальчик, отряхивая тулуп от налипшей соломы. — Батька сказывал, ежели люди к своим предкам на кладбища не ходят, чарку самогона с блинами не оставляют, то они обижаются и из могил вылазят. И родственников самих прямо живьем под землю тянут, и там кровищу всю выпивают.

— Чарка-то маленькая, с мой палец размером, — нахмурился первый. — Кровищи, поди, больше в теле. Так что трупакам выгоднее родичей обескровливать, нежели хмельным перебиваться… Нишка, сказано же, не реви! В тебе кровищи мало, умруны тебя не тронут, ты им на один зуб. Правда же, госпожа некромансерка?

— Не совсем, дружок, — притворно вздохнула Ниенна. Разговор ее откровенно забавлял. — Покойники, может, и не тронут никого из вас, а нечистики, вот такие, как шишиморка, чья голова на седле висит, очень даже детишек уважают — в качестве обеда. Потому мы с подругой по дорогам Острижского государства ездим, в каждую деревушку на карте заворачиваем. Ибо заповедал нам Всеблагой Левий людское племя от оживших мертвяков да кровопийц всех мастей защищать… Кстати, у вас здесь ничего такого не водится?

Следующие полчаса подруги лишь качали головами с деланно-изумленным видом, слушая перебивавших друг друга мальчуганов. Сами же то и дело с усмешкой переглядывались.

Жители всех на свете сел и деревень обладали очень богатым воображением насчет чудовищ, так и жаждущих отведать человечинки. В городах народ обитал более образованный и в совсем уж бредовые идеи не верил. А тут, ежели послушать, упыри обнаглели настолько, что лезли по ночам в избяной дымоход, чтобы через печку до сладкого человечьего мясца дотянуться.

Домовые духи, коих обделили угощеньем в виде пирогов и свежего молока, в отместку путали бабам пряжу, плевали в кадушки с мочеными огурцами и рассыпали бешено дорогую соль, из-за которой потом в доме происходили крупные ссоры меж домочадцами.

А еще некоторые молодухи слыли ведьмами, способными обернуться колесом, черной кошкой или свиньей. В своих родных деревнях они крали у скотины молоко, а сюда замуж вышли с помощью приворота, и никак иначе. Девка ведь не дура, знает, что жизнь за кузнецом сытная и вольготная, особенно в слободке рядом с болотом. Огородов никаких здесь не садят — земля сырая, в ней только руда растет хорошо, а репа и прочий урожай гниет подчистую. И скотину пасти особо негде, даже молоко возят с окрестных деревушек, не говоря уж обо всем остальном.

Вот и остается дел немного — еды наготовить, в доме убраться, детей обиходить да рукодельничать по вечерам. Конечно, каждая хотела сюда замуж, да только кузнецы ж тоже не дураки и выбирали лучших. Чтобы и умницы, и красавицы, и хлопотуньи, и характер ласковый. Будет такая женушка жить, как за каменной стеной, и одна у нее задача — деток достойными людьми вырастить.

— Радмила, жена Чекуна — точно ведьма, матушка не раз отцу говаривала, — шептал доверительно старший мальчик. Ниенна уже узнала, что звали его Баюном, и они вместе с малышкой Славнишей приходились Бажену детьми. — Она и его-то приворожила, потому как с Ингваром, мастером кольчужным, ничегошеньки у ней не вышло, тот чарам колдовским не поддается…

Вот так новости! Подруги живо встрепенулись и навострили уши.

— А разве ж возможно колдовству не поддаваться? — удивился Волот, малец в тулупе, оказавшийся сыном уехавшего на зиму Гостяты. — Это ж только чернокнижники могут, правда, госпожа Ниенна?

— Неправда, — обрадованно вклинилась в разговор некромансерка. — Чернокнижие чужое не сработает, если имеется иное воздействие на человеке, и наложил его очень сильный колдун. Или сам он магическим даром обладает сильным. Но защитным заклинаниям учат в чародейских академиях. Самому же, если без книжных знаний, не справиться никак…

— Я ж и говорю! — просиял малец. — Проклятье на всем ихнем семействе злющее, через то брат болеет, а Хеленка вечно носится, как малахольная, по лесам. Помяните мое слово, ей вскорести волки нос отгрызут. Говаривали им давно, пойдите, мол, к Лиху, поклонитесь, требы принесите, какие захочет, пусть злое колдовство снимет. Да