– Профессор, я надеюсь, вы проясните все вопросы, которые у меня сейчас возникли. – Кай обернулась, услышав шаги, и застыла. В гостиную вошел не профессор. – Вы.

– Прости, Кайтен, – печально улыбнулся Маркус Нэш, разводя руками, – но твой принц в другом замке.

За столиком одного из лучших ресторанов Галилея он казался невозможно приятным человеком. Но тогда с ним были связаны радужные перспективы Кай, и это делало его лучше, чем в действительности, – как дизайнерские программы для дополненности, создающие красивые иллюзии поверх холодного металла. Теперь же Маркус Нэш был ее кошмаром, поэтому в глаза бросались и презрительно вздернутая верхняя губа, и неприятный прищур, и линии морщин, подчеркивающие, как много этот человек злится. Даже черты, неуловимо напоминавшие Кай о Викторе, казались теперь уродливыми.

Следом за Нэшем появился Раймонд Кверти. Кай переметнула полный ярости взгляд на него – и профессор сник и потупился.

– Что это значит, Раймонд? – с нажимом спросила она.

– Это… – Профессор замялся и все-таки поднял глаза. – Это мой единственный шанс выйти из игры… – Для человека, который пару часов назад едва не накинулся за Джуна за неподобающий внешний вид, он выглядел слишком жалким. – Кайтен, поймите меня, пожалуйста. Я слишком стар для всего этого. Я хочу доживать свои дни в спокойствии и комфорте, а не на баррикадах…

Она понимала. На самом деле ощущение, что Кверти в Справедливости не место, преследовало ее со дня их знакомства. Она вспомнила коллекцию чая, любовно расфасованную по изящным баночкам, причудливые деревянные маски, украшавшие стены комнаты профессора на базе, его любовь к пестрым халатам и красивым бесполезным вещам. Да, он искренне симпатизировал идеям революции и восхищался Лукашем. Но Кайтен провела в Справедливости достаточно времени, чтобы знать: большинству примкнувших к революции было нечего терять. Профессор Кверти явно в это большинство не входил.

– Это желание спокойствия и комфорта… – Воздух закончился слишком рано. Кай судорожно глотнула новую порцию, пытаясь не думать, что понимает профессора слишком хорошо, лучше, чем хочется признавать. – Желание спокойствия и комфорта заставило вас предать меня… И Казимира?

Усы профессора Кверти дернулись.

– Я бы никогда не предал Казимира, – покачал он головой. – Он прекрасный, благородный человек… Мистер Нэш не враг Справедливости. Он согласился помочь мне выбраться из Цитадели, если я устрою эту встречу… – Профессор опять замялся и неуверенно покосился на Маркуса. – И обещал не причинять вам никакого вреда.

– Спасибо, Раймонд, – с вежливой улыбкой прервал его Нэш. – Мой частный аэро ожидает вас на крыше «СпайралТек» вместе с вашим драгоценным грузом. Я рад, что мы так чудесно договорились, но дальше мы с Кайтен сами разберемся.

Кивнув, профессор Кверти потоптался на месте, как будто чувствовал необходимость сказать что-то Кай на прощание. Но ее полный презрения взгляд заставил его передумать и молча покинуть квартиру. По крайней мере, Кайтен могла быть уверена, что решение на самом деле принадлежало Раймонду. Никаких струек крови, стекающих из носа на пышные седые усы, не было.

– Надеюсь, вы не отправили его на верную смерть, – процедила Кай, когда вновь повисла тишина. – Как сделали это с Кирой.

Даже если гибель Киры хоть немного беспокоила Маркуса Нэша, он и бровью не повел.

– У Киры было два варианта развития событий. Заполучить ваш глаз или, в случае неудачи, замести следы. Так что в этом есть и ваша вина, Кайтен.

Ее руки непроизвольно сжались в кулаки.

– У меня больше нет того глаза. Сомневаюсь, что вы не знали об этом, когда организовывали эту встречу. Так зачем я здесь?

– Мне казалось, это достаточно очевидно, – пожал плечами Нэш, подходя к одному из свисающих на цепочках вазонов и снимая с растения пожелтевшие листья. Кайтен отступила вглубь комнаты, восстанавливая дистанцию. – Я хочу поговорить.

Кай фыркнула, поймав себя на странном, несвойственном ей веселье – кипучем и злом, как у Джуна.

– Поговорить? Вы сделали меня врагом Гармонии, вы заставили Киру напасть на меня, вы отправили за мной Воронова… До сих пор вы делали все, чтобы прикончить меня, а теперь хотите, чтобы я поверила в эту чушь? Что вы хотите со мной поговорить?

– Вы запомнились мне как очень сдержанная девушка, – сказал Маркус. – Вижу, смена обстановки пробудила вашу скрытую эмоциональность.

– Идите к черту со своим ви́дением.

Вопреки всему она не чувствовала страха. Более того, ей хотелось, чтобы разговор, если Маркус так настаивал, поскорее начался. Потому что если кто-то в Цитадели и мог объяснить, почему ее жизнь рухнула, то только этот человек.

Маркус разжал пальцы, и желтые листики, немного покружившись, опали на безукоризненный паркет. Затем он сел на диван, закинул ногу на ногу, сверкнув носком начищенного ботинка, и переплел пальцы. Многочисленные перстни, которые Кай помнила еще с первой встречи, тяжело звякнули. Ей присесть он не предложил.

– Вы кинетик? – прямо спросила Кайтен.

– Ты имеешь в виду, как Виктор? – поднял брови Маркус, но Кай не позволила упоминанию этого имени выбить себя из колеи.

– Я хочу понять, – терпеливо сказала она, – что позволяет вам так влиять на людей.

– О, – оживился Нэш. – Хм… Возможно, их готовность попасть под чье-либо влияние. Их… доверие. Потому что, когда доверие исчезает, этот дар не работает. – Его губы невесело скривились. – Я не специалист, но, кажется, моя особенность не имеет ничего общего с известными нам способностями кинетиков. Я не двигаю предметы и не заставляю людей летать, я не имею власти над скоростью и гравитацией… так что называть это кинетикой будет как-то нелепо.

– И кто же вы тогда?

– Я считаю себя соматиком, Кайтен, – произнес Маркус после непродолжительной паузы. – Возможно, я один из первых, кто пробудился… Вас еще не было на свете, когда начала проявляться кинетика. Мне было девять, и вся Цитадель гудела о парнишке с Ньютона, который удивительным образом перевернул вагончик монорельса. Прошло очень много времени, прежде чем кинетики стали частью нашей с вами обыденности.

– Значит, вы заставили меня оскорблять Гармонию… потому что я вам доверяла.

Маркус кивнул без толики стыда. Сожаления. Неловкости. Чего угодно, что сказало бы Кайтен: Нэш знает, насколько ужасно то, что он сделал. Понимает, чего ей стоили его соматические игры.

– Я зашел за кафедру, пока экран между вами и зрителями оставался непрозрачным. Вы обрадовались, думая, что я пришел поддержать вас перед важной лекцией. Я попросил вас рассказать зрителям то, что вы на самом деле думаете про Гармонию… о, не делайте такие круглые глаза, Кайтен. На самом деле все в Цитадели придерживаются одного мнения, но не всем удается так мастерски обманывать себя, как вам. – Казалось, Маркуса это развеселило. – Затем я попросил вас спуститься на один из нижних уровней – там вас ждал мой помощник. Мне нужно было увести вас из-под контроля Гармонии, чтобы я мог завладеть вашим глазом. И на всякий случай я попросил вас не помнить о нашем разговоре.