Прокушенный язык распух. Кровь застывала на левой половине лица; веки левого глаза слиплись, не позволяя открыть его полностью. Но Джун, сделав над собой усилие, поднялся и посмотрел на Виктора: горящий чужой взгляд, зло стиснутые зубы, красные борозды от браслетов на запястьях. Сила хлестала из его вытянутых рук так, что мусор и обломки стула бились о стены, словно в мольбе выпустить их. «Я успел повредить механизм, – понял Джун. – Волна его силы просто снесла браслеты».

Алистер Воронов, вжатый в стену, пытался бороться с тем, чего не мог преодолеть. Виктор был кинетиком. Алистер был ублюдком – но всего лишь человеком.

– Нужно было переломать тебе руки, красавчик, – прорычал Воронов. Его лицо покраснело от напряжения, вены на шее вздулись. – Пути назад… не будет. Тебе придется убить меня на этот раз, потому что, когда ты ослабнешь, я…

– Хорошо, – тихо сказал Вик и немного сжал пальцы.

Руки Алистера с резким хрустом вывернулись, запястья безвольно ударились о стену и застыли; он закричал. Его лицо потемнело еще сильнее, а шрам, пересекающий горло, налился кровью, точно вот-вот разорвется.

Джун наблюдал это, словно в замедленной съемке, со спокойствием, на которое, как он думал, уже не способен. Все было просто и ясно: сейчас Виктор Сэйбек прикончит Алистера Воронова. И это будет правильно, справедливо и хорошо. Единственным, что мешало полностью принять неизбежное, был… Виктор. Такая жестокость была ему не свойственна – как не свойственно было Майре холодное превосходство, когда она отключала гравитацию. Вика одурманила собственная сила, и только это толкало его на убийство. Виктор Сэйбек был хорошим человеком. Таким мог бы стать сам Джун, не выброси его из дополненности Гармония. Таким ему уже никогда не быть.

Джун знал, что Вик придет в ужас, когда обмякшее раздавленное тело Алистера упадет на пол. Поэтому он снял подобранный пистолет с предохранителя и все с тем же спокойствием поднял руку, целясь в едва сдерживавшего вой от трещащих костей Алистера. И выстрелил.

Пуля попала Воронову в глаз, и тут же Вик, судорожно выдохнув, опустил руки. Алистер рухнул на пол и замер в изломанной позе. По его телу пробежало несколько судорог, словно он пытался еще хоть что-нибудь изменить, а затем уцелевший глаз уставился на Джуна – и стало ясно: Алистера Воронова больше нет.

* * *

Он потом не вспомнит, как они с Виктором выбирались из квартиры Воронова, спускались пешком до ремонтных кабин и вручную запускали одну из них до ближайшего стыка. Как добрались до «Пиццериссимо», где ждали Майра и Юрий. Как Майра закричала, когда по одному взгляду поняла больше, чем понял бы кто-то другой, и как обессиленно обмякла, а Юрий подхватил ее и понес в лифт, спрятанный в подвале. Как Гефеста и Джонар тревожно переглядывались, когда Джун и поддерживающий его Вик пошли вслед за ними.

И полчаса тошнотворной тряски он не вспомнит.

Возвращение на базу Справедливости останется в его памяти размытыми пятнами. Кайтен, и Казимир, и Лут, не стесняющийся в выражениях насчет «предателя профессора». Больше пятен, больше людей, больше шума – который все равно не заглушал крики умирающей Сонми и грохот выстрела в закрытом помещении.

Он урывками вспомнит, как ноги сами вели его в Логово; как было сложно идти без опоры; как руки, дрожащие, неверные, неспособные сжаться в кулаки, сдирали пломбы, свидетельствующие об успешном завершении проверки.

Но в его памяти останется, как через несколько минут его, бессмысленно развалившегося на краю дивана, нашла Кайтен. Как она села рядом, не проронив ни слова, и он, словно выдернутый из сладкого сна ребенок, заплакал. Как она сжала его все еще скользкие от крови руки и привлекла к себе.

Он уснул в ее объятиях, и ему ничего не приснилось.

Это он точно запомнит навсегда.

– Нам надо поговорить.

Виктор обернулся на ее голос, едва не выбив чашку из-под крана кофемашины. Кайтен сглотнула, непроизвольно сцепляя руки в замок. Пустынный коридор, соединяющий столовую и общий зал базы Справедливости, завершил ее фразу едва уловимым эхо, и стало еще неуютнее.

– Вот как, – язвительно сказал Вик.

Один разговор с Казимиром сделал Виктора частью Справедливости. Исход был предсказуем: в конце концов, у Вика тоже не могло быть никакого будущего, пока Цитаделью управляла Гармония. Лукаш, в свою очередь, никогда не упускал хороших специалистов и для всех находил занятие. А после того как на ярусах Цитадели развернулись полномасштабные стычки с властями, дел у Справедливости было предостаточно.

– То есть теперь ты хочешь со мной разговаривать? – Виктор был уязвлен и даже не пытался это скрыть.

Решимости Кай хватило на короткий кивок. Со стороны могло показаться, что ей все равно. И лучше бы это было так. Виктор нахмурился и развернулся к ней, забыв о чашке, медленно заполнявшейся двойным американо. Они стояли так еще половину бесконечно неловкой минуты. Мимо прошли какие-то инженеры, работавшие с Людвигом. Один из них бросил Кай приветствие, но она его не услышала.

Конечно, Вик не понимал, почему она к нему так охладела. Когда он появился на базе вместе с Джуном, Кай инстинктивно отпрянула, не позволяя ему обнять себя. В последующие дни она сбегала, ссылаясь на важные дела, стоило Виктору оказаться рядом. Она тщательно пряталась от его обеспокоенного взгляда. А ведь у Виктора было право ожидать от Кай иного отношения к себе. Даже в этом безумном шквале событий. Перемена казалась слишком разительной, чтобы он по своему обыкновению искал ей оправдания и дальше.

«Он ничего не знает, – напомнила себе Кай. – Ничегошеньки».

Да. Виктор Сэйбек ничего не знал. И потому для него ее поведение выглядело как предательство.

– Что изменилось? – почувствовав ее напряжение, он постарался смягчить тон.

Кай не нашлась с ответом. Она не готовилась к тому, что вопросы начнет задавать он, но и сама пока не могла справиться с комом в горле. Вик выдохнул и прислонился спиной к стене, терпеливо оставляя Кайтен время собраться с мыслями.

– Я… не об этом хотела поговорить, – выдавила наконец она, преисполненная благодарности и стыда.

– Ты не можешь просто вести себя так, как будто я тебя обидел, – возразил Вик. – Клянусь, я готов принести тысячу извинений, если ты хотя бы намекнешь, в какой момент все пошло не так.

«А что, если все было не так с самого начала?»

– Я понимаю, что сейчас плохое время выяснять отношения, – продолжал Виктор, – Цитадель вот-вот погрузится в хаос, а причиной этого хаоса предстоит стать нам, но… мне важно знать.

Он сглотнул. Кофемашина запищала, уведомляя, что напиток готов.

– Это из-за Маркуса? Тебе неприятна сама мысль о том, чтобы быть с его племянником?

«Нет!» – хотелось воскликнуть Кай, но это было бы не совсем правдой. Робкое «…да?» пыталось вырваться, но пока, в эту минуту, она не была к этому готова.