В этом духе я и высказалась собеседнику.

Корягин спокойно ответил:

– Вам не понятны мои мотивы, а я не знаю вашей мотивации. Зачем вы копаетесь в этом деле? И что это вообще такое – журналистское расследование? Вы обязаны докладывать о своих находках следственным органам?

– Не волнуйтесь, в прокуратуру не пойду. Я расследую это дело, потому что мою подругу обвиняют в убийстве Прудниковой и Махнач, а я уверена, что она не виновна. Когда застрелили Бизенкову и Фархадини, моя подруга находилась в следственном изоляторе, так что даже если вас тоже посадят, с нее обвинения не снимут. Как видите, помогать следствию мне нет резона. Да и, честно говоря, я этого не хочу. Я считаю, что вы поступили правильно, этих мерзавцев следовало уничтожить. Судя по всему, у преступной группировки была сильная «крыша», так что на законных основаниях привлечь их к ответственности никогда бы не удалось.

Александр кивнул:

– Я тоже так думаю, поэтому и уезжаю на время из страны. Начну бизнес с иностранным партнером, там посмотрим, как карта ляжет. Может, вообще не вернусь на Родину.

Невелика потеря, подумала я, а вслух сказала:

– Поэтому и распродаете самое дорогое, что у вас есть?

Корягин удивленно на меня воззрился.

– Я имею в виду вазы. Эти керамические изделия были вам дороже родной дочери.

Мужчина поморщился.

– Какая вы все-таки су… суровая женщина, не успокоитесь, пока не уколите побольнее, да? А вазы я продаю, потому что квартира выставлена на продажу, мой адвокат этим займется в мое отсутствие. Мебели, как видите, уже нет, у меня была чудесная кожаная мебель с деревянными подлокотниками, со встроенным баром, я заказывал в Италии…

Он задумчиво помолчал, потом сказал:

– И зря вы так, Светочку я очень любил. То, что мужчина делает, и то, что он чувствует, не всегда совпадает.

Пока я обдумывала эту загадочную фразу, в дверь позвонили, хозяин пошел открывать и через несколько секунд появился в сопровождении дамы в норковом манто – из тех, что опаздывают на час и не считают нужным извиниться. Не оставляло сомнений, что это та самая покупательница ваз, которую он ждал. Я двинулась к выходу.

– Рассчитываю на ваше молчание, – сказал Корягин на прощание и закрыл тяжелую дубовую дверь.

До Алкиного дома было рукой подать, я шла по заснеженной дороге и размышляла. Сегодня был на редкость продуктивный день. Я нашла убийцу, жаль только, что это не поможет освободить Ленку из тюрьмы. Но отступать я не намерена. Завтра… Чем же заняться завтра? Ума не приложу, кажется, я поговорила со всеми, кто мог что-либо знать. Ну, утро вечера мудренее, завтра я обязательно что-нибудь придумаю. Следователи в детективах, когда у них нет никакой версии, опрашивают свидетелей по второму кругу. Вот и я так сделаю. И вечный бой, покой нам только снится…

Когда я входила в подъезд, сзади раздались торопливые шаги.

– Подождите, пожалуйста, не закрывайте! – попросил вежливый мужской голос.

Я оглянулась, по ступенькам бежал мужчина в куртке, капюшон надвинут на лицо.

Я придержала дверь.

– Спасибо, – сказал мужчина, просачиваясь вслед за мной в подъезд.

От мужчины исходил запах дорогого парфюма. Знакомые восточные нотки, где-то я их уже слышала… Но вспомнить не удалось, в этот момент я получила удар по голове. Упала, и последнее, что запомнила, – ощущение невыносимо холодной плитки на своем виске.

Очнулась я от того, что кто-то звал меня по имени и легонько похлопывал по щеке.

Я открыла глаза. Я по-прежнему находилась в подъезде, лежала на полу, а надо мной склонился какой-то мужчина.

С трудом сфокусировав на нем взгляд, я не поверила своим глазам – Руслан Супроткин!

– Это ты меня ударил?! – возмутилась я, пытаясь подняться.

– Лежи тихо, – приказал капитан. – Возможно, у тебя сотрясение мозга.

– Я сейчас сама кому-то устрою сотрясение мозга, – сказала я, но, пожалуй, погрешила против истины. Сил не было даже на то, чтобы встать на ноги. Я смогла лишь сесть, прислонившись спиной к стене.

У противоположной стены сидела фигура. Я узнала в нем того самого мужчину, который вошел вслед за мной в подъезд. Его правая рука была пристегнута наручниками к батарее, а капюшон по-прежнему скрывал лицо.

Александр Корягин! Так вот кто на меня напал! Убийца все-таки пожалел о том, что разоткровенничался, и решил устранить лишнего свидетеля. А я-то еще говорила, что полностью одобряю его поступок! Но как здесь оказался Руслан? Ничего не понимаю.

– Ты как здесь оказался?

– Решил тебе поверить, – усмехнулся Руслан, – подумал, может, на этот раз ты говоришь правду?

– А когда я тебе врала? – возмутилась я.

– На самом деле, Лютикова, – капитан взял серьезный тон, – тебя спасло чудо. Или невероятное совпадение, называй как хочешь. Представь, когда мы с тобой последний раз говорили по телефону, я пришел к выводу, что ты окончательно свихнулась, и вдруг буквально через пять минут по своим каналам я получил информацию, что в подмосковном городе орудует преступная группировка, которая потрошит детей на донорские органы. Я понял, что ты в опасности, сел в машину и примчался сюда. Хорошо, что ты как-то обмолвилась, что остановилась у бывшей одноклассницы Аллы Безруких, узнать ее нынешний адрес было делом техники. Стоял тут, ждал тебя в тепле. Кстати, твоя подруга – очень негостеприимная хозяйка, наотрез отказалась пускать в дом. Ковры у нее, говорит. И к лучшему, вообще-то, иначе пристукнули бы тебя в подъезде как одинокого таракана на ярко освещенной кухне…

– От кого ты получил информацию? – вскинулась я. – Кто еще знает про донорство?

– Вот, знакомься, твой спаситель, Кирилл Пушкарев, помощник следователя Унганцева. Кирилл практически в одиночку и на голом энтузиазме раскрыл дело, нашел настоящих преступников.

Из полутемной ниши материализовался высокий парень, совсем мальчишка, и смущенно мне кивнул.

– Здрасьте… – сказала я. В одиночку он раскрыл, как же! С его-то связями, служебным положением и возможностями! Да это я, я одна почти всё раскрыла! Мне осталось совсем немного, только полшага сделать, и Ленка была бы на свободе! – А я как раз в понедельник к вашему начальнику собралась.

– Зачем же откладывать радостную встречу до понедельника? – сказал Руслан.

Капитан подошел к мужчине, прикованному к батарее, и с видом фокусника, вытаскивающего кролика из шляпы, откинул капюшон с его лица.

Я ахнула: на меня злобно таращился старший лейтенант Унганцев собственной персоной!

– Виталий Валерьевич? Но как?.. Почему?.. Вы-то здесь?.. Вам-то зачем?..

От шока я не могла закончить ни одно предложение.