Поскольку Юлия Макаровна купила свой диплом, в законах она разбиралась слабо, но нюхом чувствовала: должен найтись какой-то способ заграбастать недвижимость! Осторожно спросила у грамотных юристов в Интернете, те ответили: опекун ребенка имеет право пользоваться его имуществом до совершеннолетия. Вот он, шанс! Надо взять мальчика под опеку или усыновить, переделать его квартиру под магазин и сдавать за нехилые бабки!

Несколько дней она обдумывала этот вариант. Всем хорош, кроме одного: придется терпеть рядом чужого отпрыска. Стоп, а зачем, собственно? Мальчишку можно отправить к родителям в Хакасию, пусть копает там огород, приучается к физическому труду. Или можно постоянно держать его в психушке, главврач тоже человек, и ему тоже нужны деньги. А что, если по-настоящему признать мальчишку недееспособным? Получится ли стать полноправной собственницей квартиры?

В этом деле открывались заманчивые перспективы, но сначала требовалось изъять Костика Алябьева у матери и усыновить семьей Прудниковых. И еще предстояло как-то уговорить мужа, поскольку необходимо его документальное согласие.

Когда Юля заикнулась Максиму, что есть подходящий вариант – пятилетний мальчик, которого можно взять из детского дома под опеку, а позже усыновить, муж неожиданно обрадовался. Это было то, о чем он мечтал: большая семья, любящая жена, ребенок – сын, потом, может, и дочь родится…

– А кто у него были родители? – спросил он. – Не наркоманы?

– Ну что ты, нормальные люди, разбились на машине, поэтому мальчик оказался сиротой.

– А давай прямо сейчас поедем к нему в детский дом, с игрушками! – загорелся Максим.

– Нет, сделка… то есть усыновление может сорваться, не надо зря обнадеживать ребенка. Я пока все документы подготовлю, ты с ним потом увидишься.

– Ну, тебе видней.

Юлия радовалась, что муж так адекватно отреагировал. Он у нее вообще послушный, как дрессированный пудель. Прудникова не сомневалась: за несколько недель совместной жизни ребенок так надоест Максиму, что он будет только рад спровадить чужого спиногрыза подальше. И всё чудесно устроится.

Прудникова предложила Елене Алябьевой встать на учет в соцзащиту как малоимущей, чтобы получать продуктовые наборы. Елена с негодованием отказалась:

– Спасибо, мы не голодаем!

Тогда юристка решила действовать обманным путем. По счастливому стечению обстоятельств, Костик Алябьев ходил в шестьдесят седьмой детский сад, которым заведовала подруга Бизенкова, поэтому ребенок оказался в полной ее власти.

По просьбе Прудниковой в сад пришла психолог Арина Заболотная и протестировала мальчика. Психолог выдала Елене Алябьевой «страшную» характеристику и настоятельно рекомендовала занятия со специалистом. Тем более что в государственном психологическом центре «Доверие ради жизни» это можно сделать абсолютно бесплатно. Обеспокоенная мамаша написала заявление в центр с просьбой позаниматься с ее сыном. Елена не догадывалась, что «Доверие ради жизни» – это дочерняя организация соцзащиты, невинное на первый взгляд заявление является формой постановки на учет социально неблагополучных родителей.

Птичка попалась в клетку. Дальше преступники действовали по стандартной схеме: визиты домой инспектора Махнач, липовые заявления от соседей, выдуманные характеристики от заведующей садом и воспитателя… Личное дело Елены Алябьевой пухло от бумаг, всё было готово для изъятия ребенка.

И в этот момент Махнач вдруг выкидывает фортель! Она шантажирует Прудникову и угрожает сорвать сделку по квартире, требуя увеличить ее долю до немыслимых размеров.

Юлия не может допустить, чтобы от нее уплыла эта квартира. Она обещает подруге щедрый куш, если изъятие Костика Алябьева у матери пройдет гладко.

На самом деле Прудникова вообще не собиралась платить Махнач. Она решила избавиться от проблемной подельницы. Толку от тупоголовой деревенщины чуть, а гонору – ого-го сколько. На ее месте может прекрасно работать любая баба. Собственно, так уже и было, Лизу Покровскую у матери забирала другая инспектор, предшественница Махнач. Юлия была уверена: она сможет договориться с любой чиновницей, от прибавки к жалованью никто не откажется.

Оставалось только решить, как именно она убьет шантажистку.

Во вторник Костика Алябьева изъяли у матери и увезли в детский дом. В этот же вечер Прудникова позвонила Махнач:

– Завтра отдам тебе деньги, встретимся утром в твоем кабинете. Заодно обсудим дальнейшее сотрудничество.

Юлия знала, что утром у Ольги Валентиновны не приемные часы, значит, посетители около ее кабинета толпиться не будут. Она сможет спокойно избавиться от вымогательницы.

На способ убийства Прудникову навела сама жертва: нужно обставить всё так, будто Махнач убила одна из сумасшедших мамаш, у которых чиновница отняла ребенка.

Юлия заранее купила красные детские колготки, которыми собиралась задушить сообщницу…

– Ага! – воскликнула я. – А ведь я говорила, что Ленка Алябьева не могла убить, потому что колготки были красные! Это я первая сказала про колготки, помните? А мне никто не поверил!

Я обвела присутствующих торжествующим взглядом.

– Красные колготки заинтересовали следствие не из-за их цвета, а потому, что они были новые, – объяснил Руслан. – Если бы их принесла какая-нибудь мать, то скорей всего присутствовали бы следы носки и стирки. Кстати, это Кирилл Пушкарев обратил внимание, что колготки выглядят и пахнут как новая вещь, и отдал их на экспертизу.

Господи, да при чем тут Пушкарев?! Это ведь я, я! Мои лавры достались какому-то выскочке!

Капитан продолжал:

– Прудникова придушила Махнач, а Елене Алябьевой, которая вошла в кабинет получасом позже, элементарно не повезло. Ее арестовали, потому что, во-первых, у нее действительно был мотив убить чиновницу, во-вторых, была возможность, а в-третьих, следователь Унганцев не утруждал себя поиском других подозреваемых. После того как в этот же день придушили еще и Прудникову, в прокуратуре возникла версия, что убийства, возможно, связаны с донорской почкой, и Унганцев получил от прокурора четкое указание – не выносить сор из избы. Нужен был козел отпущения – «маленький человек», за которого никто не вступится, арест которого пройдет незамеченным, и кандидатура Елены Алябьевой, матери-одиночки и сироты, подходила на эту роль идеально.

– Ну, хорошо, а кто придушил саму Прудникову? – снова встряла я. – Твой хваленый Кирилл Пушкарев знает ответ на этот вопрос?

– Представь себе, знает. Убийство Юлии Прудниковой связано не с ее профессиональной деятельностью, а с личной жизнью.

– Стоп, – осенило меня, – это Роза!

– Какая Роза? – спросила Алка.

– Золовка Юлии, она ненавидит жену брата до печеночных колик! Ее прямо трясло, когда она о Прудниковой говорила, а ведь ту уже кремировали. Ясно, Роза ее и придушила!