– Приказы здесь отдаю я! – громко восклицает капрал. – Стрелять по ней только по моей команде или в случае движения! – Финн тяжело вздыхает. – Последний шанс, курсант. Не воспользуешься им – пойдешь под трибунал. Опусти пистолет, Арника.

Меня колотит крупной дрожью, и лишь рука, в которой зажат пистолет, остается неподвижной.

Берт в опасности – это единственное, о чем я сейчас могу думать.

Трибунал не имеет значения. Ничто не имеет значения.

– Все еще может хорошо закончиться, – повторяет Юн уже громче. – Не заставляй меня делать это. – В его голосе звучит мольба.

Ему придется атаковать меня. Юн не может ослушаться приказа, не может пойти против капрала. Он не может лишить Джимин последнего шанса на нормальную жизнь.

Но и я уже не могу отступить.

Прости, Юн.

– Не поступай так со своим отрядом, – продолжает Юн, и боковым зрением я вижу, что он медленно тянется к кобуре. – Прошу тебя, не поступай так с нами… Пат будет в ярости! – вдруг восклицает он, и я отстраненно отмечаю, что даже в такой напряженной ситуации этот возглас звучит слишком эмоционально для Юна.

И… причем здесь Пат? Пат будет в ярости… Проклятье.

Проклятье!

Я знаю, на что он пытается намекнуть: на единственный случай, когда Пат вышел из себя и поднял голос на Рица.

Быстро, всего лишь на мгновение, я перевожу взгляд на Юна. «Вниз» – показывает он мне глазами, затем смотрит на Фаба.

Что же ты творишь?!

– Не думаю, что Пат так сильно за меня переживает… не думаю, что ему стоит переживать, – говорю я в попытке остановить Юна, но он качает головой.

– Он доверился тебе. – Я слышу упрек. – Он же твой друг.

Надеюсь, он знает, что делает.

Выдыхая, я на долю секунды прикрываю глаза, крепко сжимая рукоять пистолета и напрягаясь всем телом.

Открываю глаза – и время растягивается; я срываюсь с места почти одновременно с Финном, и в этот же миг Юн выхватывает пистолет из кобуры. На третьем шаге я резко ухожу вниз, пригибаясь, и капсула транка со свистом проскальзывает надо мной.

– Твою мать! – слышится голос Фаба. Юн подстрелил его, но со стороны все выглядело так, будто в момент его выстрела Фабу просто не повезло оказаться позади меня.

Мы с Финном находились на почти что одинаковом расстоянии от ящика с пистолетом, но я все-таки быстрее, чем он. Я опережаю его лишь на мгновение, но это позволяет мне отбросить пистолет в сторону, к стене, смахнув его с ящика, прежде чем я врезаюсь в Финна. Мне не удается лишить его равновесия, поэтому я ныряю под левую руку, которую он заносит для удара, и ухожу за спину, таким образом закрываясь от возможных выстрелов Юна и вынуждая капрала развернуться.

Все должно выглядеть так, словно Юн пытается помочь им, а не мне.

Когда Финн начинает разворот, я подбрасываю пистолет вверх, освобождая вторую руку, и, как только капрал поворачивается ко мне, я наношу оглушающий удар ладонями обеих рук по ушам, затем подхватываю свой пистолет, другой рукой срывая шприц-инъектор со стимулятором, что закреплен у Финна на поясе.

Осоловело озираясь, капрал Финн пятится назад. Несколько минут дезориентации ему обеспечены.

– Даже не думай, – предупреждающе говорю я, наставляя пистолет на Амоса, который успел добраться до откинутого мною пистолета и уже собирался его поднять. – Отшвырни его ногой как можно дальше от себя. И тебе, Юн, тоже лучше не дергаться. Стимулятор у меня, видите? – Поднимая вторую руку, я демонстрирую инъектор. – Я… я не хочу этого делать, но… – Собравшись с силами, я заставляю голос звучать твердо. – Вам стоить иметь в виду: если что-то пойдет не так, я успею пристрелить обоих и опустошить инъектор. Капрал Финн не сможет вас разбудить, и вряд ли он дотащит вас до бункеров в одиночку, – заканчиваю я, и все внутри сжимается в ужасе от произнесенных мною слов.

Я зашла слишком далеко.

Криво усмехнувшись, Юн подчиняется моим командам и, отсоединив от пистолета магазин, высыпает капсулы транка на землю, после чего давит их ботинком.

– Поговорим? – Повернувшись к Амосу, я толкаю его к стене.

– Мне нечего тебе сказать, – шипит он.

– О, тебе придется. – Я приставляю транк-пистолет к его груди. – Ты скажешь мне, где Берт.

Амос качает головой.

– Я так не думаю. – Он нагло усмехается, и, не сдержавшись, я бью по его лицу рукой, в которой зажат инъектор.

Амос вновь поворачивает голову ко мне, ухмыляясь, и кровь из рассеченной губы окрашивает эту ухмылку красным.

– Да-а, – протягивает он, – теперь я точно вижу: ты помешалась на нем. Чем же он заслужил такую преданность? – Амос хмыкает. – Ты ведь пойдешь под трибунал за это, ты знаешь?

– Тебе придется сказать правду, – твердо говорю я.

Он смотрит на меня с вызовом, и в его глазах нет страха.

– Даже если ты сейчас начнешь ломать мне пальцы – ничего не изменится.

Амос не боится меня, и, определенно, он не боится боли, которую я могу ему причинить. И правда, что такое боль для Ускоренного курсанта, чьи кости уже десятки раз ломались во время тренировок? Зная, что его всегда смогут вылечить в модуле, он чувствует себя неуязвимым – а напрасно.

Напрасно Амос полагает, что я не могу заставить его бояться.

Отбросив транк-пистолет в сторону, я хватаю Амоса за воротник куртки и, приблизившись к лицу, приставляю к его шее инъектор.

– Двойная доза, – я пытливо всматриваюсь в его глаза, – я всажу в тебя двойную дозу стимулятора, которая остановит твое сердце, и, так как здесь нет ни стазис-контура, ни реанимационной команды – оно остановится навсегда.

Я не могу сдержать довольную ухмылку, когда вижу, как в его глазах зарождается страх. Все мы боимся смерти.

Амос пристально смотрит на меня – и внезапно заходится в приступе истеричного хохота.

– А ведь все началось с тебя, – говорит он, давясь смехом. – Это твоя вина! Ничего… ничего этого не было бы, если бы ты вовремя сдохла! – выплевывает он мне в лицо, и я на мгновение возвращаюсь в недалекое прошлое.

«Седьмой… или восьмой этаж», – с запинкой повторил Амос слова Берта, когда тот вычислил местоположение капралов.

– Это был ты, – выдыхаю я. – Ты… ты пытался убить меня на той тренировке!

Седьмой или восьмой этаж. Я висела между седьмым и восьмым этажами, когда Амос перерезал мой трос. Мое падение все-таки не было несчастным случаем.

– Крс… курсант Амос? – слышу я позади неуверенный голос капрала Финна. – Это правда?

Но Амос будто даже не слышит своего капрала; он не сводит с меня взгляда, переполненного ненавистью.

– Все по-честному. – С этими словами он разводит руками, и его смех обрывается. – Твой маленький дружок отобрал единственного дорогого мне человека. Я хотел ответить ему тем же, но все пошло не по плану. Ты выжила, – кривая ухмылка, застывшая на лице Амоса, превращается в оскал, – и вы оба стали еще сильнее, чем прежде, будто все вам нипочем! Будто ничего и не произошло! А знаешь, что стало с Закаром? Знаешь, что стало с моим двоюродным братом?