До этого я, похоже, никогда не бывала в месте, где людииграют с фортуной, поэтому очень захотелось посмотреть на антураж. Пока Ритаждала своего выхода, я прошла в зал и удивилась. Большинство посетителейвыглядело затрапезно, ни вечерних туалетов, ни шикарных костюмов. Мужчины иженщины одеты буднично, кое-кто в мятых джинсах и футболках. Хотя с чего это явзяла, что возле рулетки следует сидеть при полном параде? Может, когда-тосмотрела кино, посвященное казино? Вот внешний вид обслуживающего персонала былбезупречен. Крупье в элегантных пиджачных парах, секьюрити, коих тут былобольше, чем посетителей, тоже носили строгие костюмы, девочки-официанткищеголяли в коротеньких юбочках и сильно открытых кофточках. Похоже,работодатель устроил жесткий кастинг. Все девицы походили на манекенщиц:высокие, стройные, белокурые, лет по двадцать, никак не старше.

Полюбовавшись на красивые ковры и постояв возле стола, гденесколько вспотевших мужчин, лиц, так сказать, кавказской национальности,пытались сорвать большой куш, я вернулась назад. Честно говоря, казино меняразочаровало. Я ожидала чего-то этакого от гнезда разврата, сама не знаю чего…Но уж, во всяком случае, не спокойно-деловых крупье с приклеенными к лицуулыбками. Может, и впрямь в свое время я насмотрелась не того кино: голыетанцовщицы, горы золотых монет на зеленом сукне, отчаянный вопль: «Япроигрался!», выстрел из пистолета, красотка, срывающая с шеи бриллиантовоеожерелье и швыряющая его кассиру… А тут! Все чинно, спокойно, тихо, простотрапеза в женском монастыре, а не вечер с рулеткой.

Единственно, что меня удивило, – это пингвины. Да, да,в казино, в специальном отсеке на первом этаже был оборудован бассейн икаменистый пляж, где обитало несколько пар этих симпатичных животных. Судя повсему, им там было очень хорошо. Один самозабвенно со страшной скоростью плавалпо «реке», двое других ворковали около большого валуна, остальные мирно спали.

Полюбовавшись на бело-черные создания, я, вспомнив опрофессиональных обязанностях, пошла за кулисы. Чтобы попасть в гримерную,следовало пройти довольно большое расстояние за сценой.

Очевидно, Рита выступала последней, потому что, кроме меня,за кулисами никого не было, к тому же там царила полнейшая темнота. Проклинаяэкономных хозяев, которые зажгли в игровом зале тысячу лампочек, но выключилисвет бедным актерам, я поползла, вытянув руки вперед.

Через секунду глаза привыкли к мраку и стали различатьочертания предметов. Вон какой-то ящик, дальше вроде стол.

– Тань, ты? – прошелестело впереди.

– Я.

– Иди сюда.

– Это кто?

– Не узнала?

– Не-а.

– Ща увидишь, – хихикнул хриплый то ли мужской, толи женский голос.

– Ваня?

– Давай шевелись, – велел неопознанныйобъект, – у меня для тебя сюрприз.

– Иду.

– Быстрее.

– Как могу, так и иду, ничего не вижу.

– Тут нефиг смотреть, пол ровный.

– Куда торопиться? – бормотала я.

– Так растает!

– Что?

– Сюрприз!

– Вань! Ты принес мне мороженое! – обрадовалась я,ускоряя шаг.

– Догадливая слишком, – хрипел голос, – нескажу!

Внезапно мне до судорог захотелось пломбира, три шарика,белых-белых, с легким желтым оттенком, сверху шоколадная глазурь, мелконарезанныеорешки… Да я ведь сегодня ничего не ела!

Глотая слюну, я почти побежала на зов.

– Левее бери, – скомандовал голос, – ага,сюда, шагай живо!

В этот момент небольшая серая тень, громко лая, шмыгнула уменя между ног. Я остановилась. Ричи! Гадкий пудель Инессы! Опять он тут.

– А ну, ступай прочь! – рассердилась я. – Идик хозяйке. Вообще-то, я люблю животных, но ты слишком невоспитан и непослушен.

Собачка, громко лая, стала крутиться под моими ногами. Яшагнула вперед, пуделек тоже.

– Сделай одолжение, уйди, – рассердилась я, –мне хочется побыстрей получить свое мороженое.

Но Ричи не собирался повиноваться. Я попыталась пройтидальше, но тут кобелек взвыл и… исчез, внезапно пропал, словно его не было.

– Эй, – оторопела я, – ты куда делся?

Откуда-то снизу, глубоко из-под земли, понесся отчаянныйплач пуделя. Совершенно не понимая, что случилось, я машинально наклонилась ипохолодела.

Для тех, кто никогда в своей жизни не был за сценой, поясню.В закулисье, скрытом от зрительного зала, на самом деле таится многоопасностей. По полу змеится огромное количество проводов, тут и там натыканывсякие ящики, инвентарь, декорации. Еще имеются так называемые колосники илюки, которые очень часто открывают для самых разных технических целей.Случается, что рабочие сцены забывают их потом закрыть. За кулисами ходитмножество страшных рассказов об актерах, которые, не заметив зияющей пустотыпод ногами, шагнули в нее и сломали кто руку, кто ногу, а кто и шею. И вотсейчас я оказалась на краю такой разверстой ямы. Пуделек Инессы, крутившийся уменя под ногами, не удержался и рухнул вниз.

Я упала на колени и закричала в люк:

– Милый, ты жив?

Пуделек отчаянно завизжал.

Мне стало совсем плохо, похоже, несчастная собака сильноушиблась. Потом в голову пришла мысль: вдруг Ричи не безобразничал, а пыталсяпредупредить меня об опасности? Люк казался очень глубоким, свались я туда,дело могло бы закончиться в лучшем случае больницей, а в худшем…

– Сейчас вытащу тебя, – постаралась я утешитьпсинку.

– Чего орешь? – спросил за спиной Ванька.

Я повернулась к нему.

– И зачем ты торопил меня, а? Смотри, я чуть туда неупала.

– Я? Тебя? – изумился музыкант.

– А кто же! Ты кричал: «Иди скорей, я мороженоепринес!»

– Ну обалдеть, – покрутил головой Ванька, –мы ж на сцене играли, только-только закончили. Как я тебя звать мог!

– Не знаю, – растерянно ответила я.

– Офигеть, – подхватил музыкант, – ты меня скем-то спутала.

Я попыталась вспомнить тот хриплый голос. Действительно, скакой стати я решила, что общаюсь с музыкантом?

Ванька глянул вниз, в страшную дыру, и присвистнул: