– Налетела как-то перед разъездом на Ариадну в ванной изаорала: «Ага, ходите тут, улыбаетесь, а Миша лежит в могиле, дочь ваша,воровка, на награбленные денежки хорошо пожила. Ладно, милиция ничего делать нестала, вроде все забыли, дело давнее, но я не пожалею долларов и киллера найму.Пусть пристрелит Настьку, тогда и посмотрим, как выть станете. Думаете, яничего не помню? Сейчас уедем, и все? Ну уж нет! До смерти вам не прощу».

Ариадна выслушала Асю и ушла, а спустя несколько днейсделала заявление о кончине дочери.

– Она великолепно знает, где Настя, поэтому и придумалапро ее смерть, моей глупой Аськи побоялась, – вздыхала АннаЛьвовна, – теперь мне ясно стало.

Выйдя от старушки, я, полная злости, снова позвонила в дверьк Ариадне Николаевне. Опять мне открыли без каких-либо вопросов. Прямая жердьзамаячила на пороге, я быстро сунула ногу в щель между косяком и дверью.

– Советую впустить меня.

– С какой стати? – холодно обронила Ариадна.

– Вы всю жизнь изображали из себя герцогиню, –заорала я, – чванились, нос задирали! А какое право на это имели? Вы что,лично титул заслужили? Он вам от предков достался? Имейте в виду, я всемрасскажу, какая ваша Настя дрянь и что она в тюрьме сидела! Пусть вас стыдсъест! Да не за то, что дочь осудили, а за то, что вы ее умершей объявили. Аеще верующим человеком считаетесь. Знаете, какой страшный грех живого хоронить!

– А ну иди сюда, – прошипела Ариадна и втянуламеня в прихожую. – Ты кто такая?

– Таня.

– Вижу, что не Ваня, – огрызнулась хозяйка. –Зачем сюда явилась?

Я прислонилась к стене и начала выплескивать на Ариадну все,что мне известно. Глаза ее ввалились, а смуглые щеки стали бледно-серыми.

– Так я и знала, – прошептала она, опускаясь намаленький пуфик около ботиночницы, – все думала, думала, но…

По щекам женщины потоком хлынули слезы. Я молчала. Ариаднаприжала кулаки к груди.

– За что? За что? – монотонно повторялаона. – За что? Я была не самой плохой матерью. Почему? Дефектный наборгенов? Или Насте достался характер моей бабки, та такое творила! Любовниковменяла, каждого разоряла, никакого удержу не знала… О господи!

– Может, вам воды принести? – участливо спросилая.

– Воды, воды, воды, – забубнила Ариадна, –верная идея! Утопилась бы, да грех, ой грех! А жить еще грешнее.

Я занервничала, похоже, у дамы непорядок с головой.

– У вас есть валерьянка?

– Валерьянка, валерьянка, валерьянка…

– Сейчас сбегаю, куплю.

– Куплю, куплю, куплю…

Испугавшись еще больше, я шагнула было к двери.

– Нет! – закричала Ариадна. – Постойте,послушайте, сядьте… я… да… виновата, очень, но… я…

Она заговорила бессвязно, лоб ее вспотел, цепочка мелкихкапелек заблестела и над верхней губой, неровные красные пятна поползли от шеина щеки. Руки Ариадны, по-прежнему сжатые в кулаки и притиснутые к груди,тряслись, ноги дрожали, все тело, нервно вытянутое в струнку, покачивалось изстороны в сторону, в глазах металось безумие.

Поняв, что оставить ее одну в таком состоянии нельзя, я селана пол около пуфика и стала слушать малосвязную речь. Через некоторое времяфразы стали более понятными, я начала вникать в суть.

Все неприятности у Ариадны с Настей начались, когда матьзапретила дочери стать певицей. Дочь вроде подчинилась, поступила на филфак, нопотом Ариадна заметила, что Настя слишком поздно приходит домой. Мать попыталасьузнать, где пропадает дочь… В общем, не стану тут вдаваться в подробности,оказалось, что Анастасия стала участницей студенческой самодеятельности,примкнула к какому-то ансамблю и поет в группе. Ничего плохого, скажете вы?Многие учащиеся играют в любительских спектаклях и выступают с песнями. Да, нотолько они при этом еще и посещают лекции. А Настя перестала ходить на занятия,таскалась с джаз-бандом по ресторанам, развлекала пьяную публику.

Поняв, что дочурка перехитрила ее, вроде подчинилась, а насамом деле поступила по-своему, Ариадна рассвирепела и заорала:

– Вон из моего дома! Ты опозорила нашу фамилию.

– Пожалуйста, – фыркнула Настя и ушла.

Через час Ариадна пожалела о своей несдержанности, ноособенно не волновалась. Насте было некуда деваться, пообижается и явится назадс повинной. Но дочь не собиралась возвращаться. Она словно в воду канула – незвонила, не приезжала. Перепуганная Ариадна съездила в МГУ и узнала, что Настядавно там не показывается. С большим трудом мать отыскала руководителя ансамбляи услышала от длинноволосого парня раздраженное:

– Ваша Настя – воровка, стырила все деньги, на которыемы собрались новые инструменты купить, и смылась. Я о ней больше слышать нехочу.

Ариадна вернулась домой и призадумалась. Только сейчас донее дошло, что она ничего не знает о дочери: ни имен ее подруг, ни того, к комумогла отправиться. Пойти в милицию и заявить о пропаже дочери Ариаднапобоялась, она вообще предпочитала не иметь дела с представителями закона.Целый год мать ничего не знала о дочери. Но потом завеса тайны приподнялась.

В канун Нового года, когда весь народ собрался резать салат«Оливье», в дверь к Ариадне постучала женщина интеллигентного вида.

– Анастасия Звягинцева тут прописана? – спросилаона.

– Да, – осторожно ответила Ариадна и, не желая,чтобы соседи услышали дальнейший разговор, быстро предупредила: – У насквартира коммунальная, проходите в комнату.

Незваная гостья села на стул и тихо сказала:

– Я мать Коли.

– Кого? – удивилась Ариадна.

– Вашего зятя, разрешите представиться, Людмила,свекровь Насти.

Ничего не понимающая Ариадна воскликнула:

– Свекровь?!

– Ну да, – кивнула Людмила, – я догадываюсь,конечно, что вам про меня рассказывали: дескать, выгнала молодых из дома, ноони сами виноваты. Вот приехала мириться, Новый год все же.

– Откуда вы адрес узнали? – Ариадна отнеожиданности задала идиотский вопрос.