– Я не могу отпустить тебя, Лимбо, – сказал Селвин. – Потому что я всё ещё зол. Я ненавижу тебя сильнее всех людей, но я могу выпускать тебя иногда. В этой птице. Улетай.

Он сделал это, потому что всё ещё любил меня своей странной, обозлённой, почти несуществующей любовью. И для него любовь была подвигом и преодолением, потому что он не был человеком.

Я смогла улетать из замка, снова свободно жить в Арабелле. Снова слышать и видеть всё, что происходит. В тот день со мной произошло величайшее из чудес, но моё тело умирало и мне приходилось возвращаться в него, чтобы есть и пить.

Я наблюдала за Арабеллой, высматривала в её жителях надежду для себя, и нашла её в совсем молодом Мартине. Я смотрела, как он рос, и, с неприсущей жителям Арабеллы жаждой, поглощал информацию, которой Лев щедро делился. Я проводила много времени в хижине у моря вместе с ними и с тоской вспоминала время моей жизни там. Я потеряла своё тело и свою любовь, поэтому мечтала о смерти и начале новой жизни с того самого дня, как вернулась из Мориса. Но я не могла не заметить, что Мартин не похож на остальных детей, ему всегда хотелось знать и видеть больше. Он за день задавал больше вопросов, чем любой житель Арабеллы задавал за жизнь. Я узнавала в нём Льва и опасалась, что Селвин и его свободный разум погасит. Я отчаянно связала с Мартином надежду успеть рассказать людям про Селвина. И вся моя надежда, при невозможности действия, заключалась в одной мысли. Раз ано или поздно, должен был открыться раскол, ведущий из Арабеллы в Морис. Я уповала на то, что Мартин, попав туда увидит разорённый, уничтоженный остров, и не сможет усмирить свой пылкий, сомневающийся ум, а возможно даже встретит там Сарру. Этой надеждой я жила и удерживала своё тело живым.

Однажды мне удалось сделать невозможное: когда Селвин в очередной раз открыл дверь ключом и сделал шаг внутрь, я стояла перед ним. К тому времени я уже провела в заключении достаточно времени, чтобы потерять свой былой облик. Моя кожа была серой и сухой, волосы напоминали водоросли, а тело – оживший скелет. Но всё же я стояла и пыталась улыбаться ему.

– Что с тобой? – спросил Селвин, еле скрывая удивление.

– Я больше не могу, – сказала я. – Я больше не могу так жить. Я не могу.

Он смотрел на меня молча, явно растерянный.

– Тогда уходи, – сказал он. – Ты знаешь, что делать. Дорога вниз всегда открыта.

– Нет, Селвин. Я не могу больше молчать.

– Ты можешь хоть кричать, тебя всё-равно никто не услышит, – он равнодушно пожал плечами. Но его выдавали глаза, в которых я без труда видела горечь и сожаление.

– Селвин, я знаю, ты любишь меня, – сказала я, сделав шаг вперёд. – И знаю, что никогда не скажешь этого.

Он как-то неловко усмехнулся и поднял голову к тёмному потолку, чтобы не смотреть на меня.

– Я решила, что будет правильно сказать тебе кое-что.

Он всё ещё не смотрел на меня.

– Ты самая яркая часть моей жизни. И я люблю те дни, что мы провели с тобой вместе. Память о них греет меня. Мы владели этим миром, делили его на двоих. И мне жаль, что я предала тебя. Я разрушила всё, этого не исправить, я причинила тебе боль.

– Ты врёшь мне, – тихо сказал Селвин, опустив на меня глаза.

Его серебристые волосы в тот день были заколоты большой блестящей брошью и падали вниз так, что касались моих плеч.

– Ты можешь не верить мне, это уже не имеет значения, я просто хочу обнять тебя. Это всё. В память обо всём, что было.

Я изо всех сил старалась не отводить взгляд от его лица.

Он не двигался, но я видела, что теперь могу действовать сама.

Я протянула руки к его плечам, тогда он наклонился и я с силой и всей возможной нежностью, при моей неугасающей ненависти, прижала его к себе. Я не ослабляла объятия долгие мгновения, и только тогда он робко положил голову мне на плечо и наконец обнял.

– Я не хотел, чтобы так получилось. Но и отпустить тебя не могу. Ты всё испортила. Ты всё разрушила, – сказал он.

– Я знаю, прости меня, прости, – я отошла от него на шаг и посмотрела на лестницу. – Помнишь день, когда мы пошли туда вдвоём? Я была трусихой.

Я с усилием улыбнулась.

– А меня удивила твоя смелость в тот день, я сразу понял, что ты не такая, как они, – с горечью в голосе сказал он.

Я держала его холодную ладонь в своей.

– Ты чуть не разрушила всё, что я построил. Но это ты. Глупо было ждать, что ты будешь предсказуемой и послушной до конца.

Я кивнула.

– Селвин, – я набралась смелости, – ты дашь мне попрощаться с Арабеллой? Я ведь понимаю, что больше не выйду отсюда.

– У тебя есть Айраво, – он сощурил глаза.

– Я хочу пройтись. По лесу и у моря. Это же мой дом, моя земля, понимаешь? – теперь я говорила сквозь слёзы. – Я ведь знаю, мне не сбежать, не спрятаться от тебя. Ты найдёшь меня, куда бы я не ушла. Я не настолько глупа, чтобы думать об этом. Спусти меня к берегу, через час я буду на том же месте.

Он смотрел на меня недоверчиво.

– Мне не уйти от тебя. Что ещё я могу сделать за час?

И под моим, полным слёз, взглядом он всё же согласился. Он оставил меня на берегу спокойного ночного моря и улетел. У меня был час. И весь этот час я стояла бы там на берегу и дышала бы Арабеллой и её влажным солёным воздухом, но когда Селвин исчез из моего поля зрения, я тут же из всех сил, что у меня остались, побежала к дому, где жила когда-то со Львом.

Я осторожно постучала в окно.

– Лев, слушай внимательно и ничего не говори, – попросила я, когда он открыл.

Он был разбужен и не мог поверить, что перед ним я.

– Лимбо, я не верю! Лимбо, как я скучал! Я думал, ты давно мертва, – всё повторял он. А я только в панике повторяла, чтобы он молча слушал меня.

– Лев ты должен сделать кое-что для меня. Я не успею всего объяснить, так что просто слушай.

Он наконец замолк.

– Тот мальчишка, которого ты учишь. Мартин, так?

Лев растерянно кивнул.

– В следующий раз, когда раскол откроется в Морисе, бери мальчишку с собой, но не дай ему вернуться. Он должен оставаться там как можно дольше, ты понял меня?

– Что, Лимбо? Что такое ты говоришь? Что с тобой? – не понимал он.

– Просто поклянись мне, что так и сделаешь, просто поклянись! – я больше не могла сдерживать свой голос и теперь кричала. Крик мой походил на сиплый вопль. Я понимала, что время подходит к концу.

– Я не могу! Я не понимаю! Он совсем мальчик. Что он будет делать в Морисе один?

– Спасать всех нас, Лев! Поклянись мне! Лев! Мне не к кому больше идти. Некого просить. Никто не сможет мне помочь, кроме тебя. Я всегда так верила в тебя! Ты мне нужен сейчас, как никогда. Ты же знаешь, я никогда никому не желала зла. Я в ловушке! Посмотри на меня! Это единственный способ всё исправить.