– Что, решил развлечь подружку? – игриво спросил встретившийся в нижнем коридоре помощник палача.

– Вы закончили? – удивился Лек.

– Да монах в обморок грохнулся. Через час еще поработаем.

Ильра облизнула пересохшие губы.

– У нас нынче такой клиент, что приказано, чтобы осторожно, без увечий. И чтоб его надольше хватило. Я и то удивляюсь…

– А он что? – спросил Лек.

– А он, в последнее время, только и знает, что твердит «Ильра, Ильра». Видать увидел знакомую, когда висел на дворе.

Лек в удивлении посмотрел на свою спутницу.

– Я Ильра, – сказала та. – Почему он меня зовет?

– Да, может, не зовет. Просто твердит. Он редко сейчас в твердой памяти бывает.

Лек нахмурился:

– Мне он нужен в твердой памяти, и вы это знаете. Так что поосторожней. И вот еще что. На сегодня завязывайте. Попугайте этого идиота чем-нибудь другим. Что, у вас в подвалах ни одного смертника нет? Только выберите из тех, кто для мастерской не подходит. Я проверю.

Помощник палача пожал плечами.

– Другого так другого. А мне знаешь что нравится? Как клиент дергается, когда видит этого монашка. Прямо его перекашивает всего…

– Ладно, мы пойдем.

Помощник палача кивнул и удалился.

– Вот так, – почему-то смутился Лек. – Нам противно, а для него это ежедневная работа. Идем.

В камере было светло. Даль лежал на ворохе подгнившего сена, не шевелился. Рядом на табурете стояли какие-то тюбики, баночки, флаконы.

– Это средство для заживления ран, – сказал Лек. – Если бы его время от времени не подлечивали, он бы умер раньше, чем ты ко мне пришла. Аким очень злой был. А Демиан просто в бешенстве. Пожалуй, я действительно буду настаивать, чтобы его перевели ко мне. Пусть думают, что я готовлю тело к работе.

Ильра не слушала. Подошла, присела так, чтобы видеть лицо Дальгерта. Глаза его были закрыты, а губы шевелились, беззвучно повторяя одно и то же слово.

Она скорей догадалась, чем прочитала по губам свое имя.

Мир перед глазами начал расплываться. Она мигнула, чтобы вновь вернуть утраченную четкость предметов, и почувствовала, как на руку упала капля. Быстро провела по лицу. Под пальцами была влага. Лек увидит, будет злиться. Да и пусть злится.

Она так и не решилась дотронуться до Дальгерта – испугалась нечаянно причинить боль. Поднялась, отряхнула колени. Сказала:

– Пойдем.

– Насмотрелась?

– Да. Да. Пойдем отсюда скорей. Больше не могу.

– Не плачь. Было бы о ком плакать.

– Лек, ты обещал. Он должен жить.

– Я помню.

– Плохо выглядишь, мастер Лек, – сказал Демиан зловеще. Лек откровенно боялся старика и всегда старался держаться от него подальше. На этот раз не удалось. Старик явился в мастерские сам, без предупреждения.

– Много работы, – пробормотал мастер, изо всех сил давая понять, что торопится.

– Понимаю, понимаю. Однако вам придется уделить мне несколько минут. Я, если позволите, Лек, тоже занимаюсь делом, и у меня тоже мало времени.

– Да, конечно.

– Пройдем в кабинет?

Лек послушно отворил двери комнаты, в которой обычно работал с бумагами и где хранил некоторые, не особенно ценные, тома своей библиотеки.

– Итак…

– Еще двенадцать будут готовы через два дня. Мы действительно делаем все, что можем. Но материал…

– Да, материал. Что там с Эстаном? Что-то я не вижу его среди наших доблестных солдат.

– С ним сложнее, – пролепетал Лек. – Он поступил… в весьма неважном состоянии, мы с поврежденными тканями не работаем. Пришлось ждать некоторое время, когда восстановится…

– И?

– Я сейчас разрабатываю принципиально новую модель. Собираюсь именно на нем опробовать эту схему. То, что у него способности к магии, играет нам на руку – до этого момента я не знал, как сделать систему стабильной.

– Ну-ну. И когда можно будет посмотреть на результат?

– Сейчас самая сложная, операционная стадия. Думаю, не раньше, чем через пару недель. Но верней всего – через месяц.

– Через месяц… долго. Ну, месяц так месяц. Но уж не дольше. И вот еще что… нужно увеличивать поток. Те сорок солдат, которых ты сделал на данный момент, это прекрасно, но это мало. Надо чтобы, когда перевалы весной откроются, у нас было не менее полутысячи мертвых бойцов. Материал я тебе найду. Начнем с местных тюрем, потом посмотрим. Но шел я к тебе по другому поводу. Меня интересует кулон, который мы дали тебе на изучение. Ты разобрался? Что это?

Лек улыбнулся на этот раз даже с некоторым превосходством.

– О, это… да, думаю, мне удалось проникнуть в секреты этого камня. Хотя, если позволите, я вам скажу, что это вряд ли камень. И вряд ли его родина – наш мир. Скорей всего, его доставили из таких мест, где токи сил мощней, а маги во много раз сильнее. Этот амулет не нужно заряжать. Он сам – скрученная, запертая магия. Я даже думать боюсь, кто смог ее так скрутить и запереть, возможно, такое подвластно только Богам… так вот, силы его велики, но не беспредельны. Он отдает их понемногу, подстраиваясь под индивидуальные свойства того мага, который с камнем работает. Его магия приспосабливается настолько, что ее невозможно отличить от силы самого мага. Она действует так, как если бы полностью принадлежала ему. Она никогда не отдает больше, чем он сам единовременно может дать. Зато она почти безгранично увеличивает время своего применения. Маг не устает, не теряет силы. Он может работать на пределе возможностей столь долго, сколько хватит его физических сил, которые, кстати, тоже можно поддерживать магией… я пробовал. Очень удобная штука. Но для обычных людей совершенно бесполезная.

– Очень хорошо, очень. Для нашей борьбы именно это и нужно. К сожалению, я должен просить ее вернуть. Если ты говоришь, она одноразовая…

– Я этого не утверждаю. Только предположил, что в нашем мире ее трудно будет зарядить.

– Это почти одно и то же.

Старик протянул руку ладонью вверх. Лек нехотя отдал ему подвеску.

Небрежно сунув добычу за пазуху, Демиан вышел, напомнив на прощание, что нужно работать быстрее.

Лек прикрыл за ним дверь и обратил внимание, что пальцы у него дрожат.

Он налил себе стакан разбавленного вина. Как ни крути, а ускорять темп придется. А это значит, придется ставить к работе недоученных новичков, что грозит непременными ошибками, браком. Впрочем, усталость опытных мастеров грозит ровно тем же.

Он, немного успокоившись, посмотрел на часы. Пора? Или можно потратить еще несколько минут на отдых? Нет, все-таки пора.