–Ну ладно,– сказал я, когда пауза затянулась до неприличия,– здесь у тебя что-то вроде отстойника вместе с сепаратором, тут ты наблюдаешь и решаешь, кого куда определить. Назову эту колонию Чистилищем… погоди, не цепляйся к словам! Как ни назови чайник, все равно в нем можно кипятить воду. С адом – я опять условно!– все понятно: это человеческая цивилизация. Так себе ад, не впечатляет. А где рай?

–Дрянные у тебя ассоциации…

–Охотно верю. Я ведь только учусь. Так что насчет рая?

–Он не здесь.

А то я не понял! Рай земной – это ведь только фигура речи. Рай репликанский – то же самое. Даже хуже, потому что вокруг рая здесь сплошной палеозой.

–На другой планете?– допытывался я.– Она хоть в нашей Галактике?

–Покажу.– На миг мне померещилось, что Эрлик чуточку поколебался, прежде чем принять решение.– Только не называй это место раем.

–А как мне его называть?

–Ореолом. Название придумано его обитателями. Сам поймешь, почему оно такое.

–А как ты называешь это место?– допытывался я.

Он даже удивился.

–Так и называю: Ореол. Не все ли равно, как назвать? Мне было достаточно создать и населить его, а вопросы семантики – это для них.

Для колонистов, договорил я за него. И правда, зачем Эрлику вникать в мелочи? Тут люди сами справятся. Построй им дом – они обставят и украсят его по своему вкусу, а то и перепланируют. Поставь перед ними задачи – сначала простенькие, затем посложнее, еще сложнее, а в перспективе и вовсе великие – и они решат их одну за другой. Поставь перед ними нерешаемую задачу – они найдут обходные пути и, может быть, приблизятся к решению.

При условии, что не перегрызутся друг с другом и не станут чересчур отвлекаться на добычу хлеба насущного…

А это уже задача для координатора.

Ну так что же? Он справится. И я бы справился, да только координатор не доверит мне этот самый Ореол – сперва научись работать на Земле, подмастерье!

Я тут же одернул себя – ишь, вздумал обижаться! «Довольствуйся малым»,– учил Иисус, а если земная цивилизация для меня малое, то что же тогда большое?

–Ты в чем-то сомневаешься?– спросил проницательный мой гуру.

–Только в одном,– честно признался я,– по заслугам ли я вознесен?

Он не рассмеялся и даже не улыбнулся.

–В счет будущих заслуг. Если это утешит тебя, могу сообщить: когда я был на твоем месте, меня одолевали точно такие же мысли.

–И что?

–И ничего. Ты готов?

Я подтвердил готовность кивком, и в тот же миг Реплика провалилась в тартарары.

–Значит, враги, так?– По лицу и тону Хорхе невозможно было понять, злится ли он или испытывает гадливость.– Были просто соискатели, а теперь выходим на новый этап, топить друг друга будем. Всей бандой на одного, потом на следующего. Готовься, Ральф, ты первый.

–Почему я?

–Что за глупый вопрос! Потому что ты фаворит, а во всех телеиграх на вылет игроки в первую очередь выбивают самого сильного конкурента.

–Не всегда.

–Ну, бывает, что он вылетает вторым или третьим,– признал честный панамец,– если кто-нибудь другой настолько раздражает, что от него рады избавиться первым делом.

–Вот это ты и есть,– заявил Ральф.

–Ладно, тебя я раздражаю. А кого еще?

Молчание было ответом. Привлекать к себе внимание – плохая идея в таких играх. Но ни Хорхе, ни Ральфа это, похоже, не смущало.

А время текло медленно, будто загустело. Казалось, что назначенные десять минут уже дважды истекли, хотя куда там… Не прошло и минуты. То ли кто-то из числа кандидатов сумел исподтишка замедлить ход времени, то ли слишком уж быстрым аллюром неслись их мысли.

–Никакого фаворита нет,– проквакала Эмбер.– Я имею в виду, с точки зрения Рудры. Точнее сказать, все мы фавориты, а нет среди нас как раз аутсайдеров. Надо думать, мы идем ноздря в ноздрю, а небольшой отрыв кого-нибудь из нас или, напротив, отставание целиком помещается внутри погрешности. В противном случае наш арбитр вынес бы вердикт без нашего участия. Логично?

Мин Джи молча кивнула. Поддакнул кивком и Василий.

Никому не хотелось говорить. Нет, ну что за гадость выдумал Рудра! До сих пор баловался тестами и всю грязную работу делал сам… хотя не очень-то она была и грязной: распознать и выгнать непригодного – дело необходимое и даже благое. Теперь же, когда балласт сброшен и остались лучшие,– взял да и самоустранился: пачкайтесь, мол, сами, топите друг друга, людишки, это у вас хорошо получается, а я постою в сторонке и посмотрю, кого вы утопите, а кто останется на плаву… Он что, не знает, какая субстанция имеет обыкновение плавать?

Не исключено, что это тоже тест. Все равно окончательное решение остается за Рудрой, и не факт, что голосование решит, кто на самом деле сойдет с дистанции, а кто доплетется до финиша.

Так подумал Василий, догадываясь, что похожие мысли посетили и конкурентов. Дураков здесь изначально не было, а простодушные успели кое-чему научиться.

–Ну что,– прервала молчание Эмбер,– будем писать имя на билетиках? Или решим устно?

–А какая разница?– подал голос Ральф.

–Точно,– одобрил Хорхе.– Все равно мы будем знать, кто как проголосовал, включая того беднягу, кто вылетит отсюда. Хоть клади бумажки в шляпу и перемешивай их – все равно ведь узнаем, нет?

–Без проблем,– кивнула Мин Джи.

И вновь Василий почувствовал, что кандидаты думают сейчас о том же, о чем и он: ни у кого из них Рудра не отнял могущество. Незачем отнимать. Неудачник может прийти в ярость, но что он сделает один против пяти?

А следующий – против четырех, далее против трех, двух… с теми же нулевыми шансами удержаться в числе фаворитов. Неясность появится, лишь когда останутся двое.

–А ты любила смотреть эти телеигры?– спросил панамец кореянку.

–Никогда их не видела. Но я понимаю, о чем ты говоришь.

–А ты, Вась?

–Терпеть не мог,– сознался Василий.– Так… посмотрел «Слабое звено» два или три раза. Давно.

–Вот и я тоже,– молвил Хорхе.– Подлая игра. Только у нас она называлась не слабым, а слабейшим звеном.

–Невелика разница.

–Да ее вообще нет. Торчит в студии десяток клоунов в надежде сорвать куш, у каждого в башке тактический план, а миллионы обывателей таращатся в экраны и гадают, кого утопят в следующем туре. Дьявольски увлекательно.

–Именно дьявольски,– согласилась, вздохнув, Эмбер.– Гнусно, не отрицаю. И все же увлекательно, тут не поспоришь.

Кому что, подумал Василий. Кто она такая? Ни одной ее мысли не прочтешь – закрылась наглухо… Кажется, канадка, а может, новозеландка. Голос у нее противный… почему не догадалась поправить? Квакает, как из болота. Мягкое контральто ей очень подошло бы…