Он с раздражением сознавал, что не чувствует действия белой таблетки. Мысли не стали умнее, и эмоции остались чисто человеческими. Опять обман, что ли? Наверное, таблетка не более чем символ, а ты, как пошлый простачок, взял да и ошалел от наплыва чувств, вообразив, что мгновенно станешь интеллектуальным титаном! Даже переживал, что оторвешься-де от корней, потому как нельзя воспарить над человечеством, оставаясь в нем. Копию себе соорудил… нет, копия-то оказалась необходимой для выживания в этой банке пауков, но разве ты думал об этом? Ты о другом думал, наивный лопух. И поделом тебе, не зарься на недоступное, довольствуйся малым…

Не о том думаешь, сказал он себе. Кого эти пятеро станут топить в первую очередь – вот насущный вопрос. И кого будешь топить ты?

Ральфа?

Может быть. Хотя он изменился к лучшему и уже не столь заносчив, как прежде. Надо подумать. Панамца? Нет. Кореянку? Ни в коем случае.

Этого итальянца Маурицио, о котором ничего не знаю?

Эмбер. Ее утопят первой. Василий понял это с предельной ясностью, не утруждая себя сложными логическими выкладками. На кой дьявол они нужны, если результат уже получен? Он знал, что одна лишь Мин Джи с высокой вероятностью проголосует иначе, чтобы не остаться единственной паучихой в паучьей банке,– вернее, проголосовала бы за кого-нибудь другого, если бы не получила в уме тот же результат. И незачем ей голосовать за другого, раньше времени наживая себе врага. Всем остальным – тоже.

Кстати, Эмбер почти наверняка проголосует за Мин Джи – как раз для того, чтобы в группе не было двух женщин: две женщины, в отличие от одной, ослабляют группу, следовательно, сами являются слабыми звеньями.

Значит, Эмбер вылетит первой – это раз. Выходит, таблетка не была пустышкой – это два. Она заработала. С чего бы сразу стал виден расклад, как не с таблетки?

Светиться от счастья почему-то не хотелось.

–А может, откажемся?– робко спросил Василий.

–Как это?– Ральф посмотрел на него с внезапным интересом.

–Да очень просто. Заявим, что не станем выбирать неудачников, пусть Рудра решает, кто тут лишний.

–Он выкинет всех и наберет новую группу,– сказала Мин Джи.

–Ты бы так поступила?– поднял бровь Ральф.

Кореянка не удостоила его ответом.

Скрестив руки на пузе, Хорхе покачал курчавой головой:

–Плохая идея.

–Сам знаю, что плохая!– разозлился Василий.– Придумай лучше.

–Уже придумали без нас…

И то верно. При отсутствии явного фаворита – права Эмбер!– ничего не остается, кроме как заставить финалистов жрать друг друга. Нет, можно еще жребий тянуть, хотя это не спортивно, потому что нет состязания. Рудре оно для чего-то нужно, он что-то задумал, но что?

При такой нехватке данных невозможен даже вероятностный анализ, и смирись. Не тобой прокопан этот канал с течением, стремнинами и бурунами, ты знай себе плыви, старайся не утонуть да следи, чтобы не вынесло на мель…

Одно ясно: Рудра желает решить вопрос с преемником как можно скорее. Что там у него с повышением по службе – кто-нибудь другой претендует на желанную должность? Не угадаешь. Но лимит времени на исходе.

У нас – тоже. Надо решать. Сколько минут уже истекло?

–Ну что, голосуем?– нарушила молчание Эмбер. Как будто не подозревала, чем для нее закончится голосование. Квакающий голос был бодр.

Натужно кивнув, Хорхе вмиг превратился в жарко пылающий факел. Разом вспыхнули Ральф, Мин Джи и Маурицио. Василий вскрикнул, осознав, что горит и сам – весь, от пяток до макушки. Назвать то, что он ощутил, болью было нельзя – все равно что сравнить со щекоткой удар кистенем. Позднее он дивился тому, что в краткий миг между осознанием события и своим неизбежным превращением в вопящий, мечущийся живой факел каким-то чудом успел принять меры – и перестал быть факелом раньше, чем завопил.

Щипало в глазах. В гостиной воняло горелым. В странной и нелогичной позе, презрев законы равновесия, замерла Эмбер. Похоже, команда «замри» настигла ее в момент вскакивания с кресла. Тот, кто отдал эту команду, уже находился здесь и не выглядел ни раздраженным, ни торжествующим. Будни, мол. Рабочий момент.

Ральф слегка дымился, Мин Джи тоже. Хорхе и Маурицио не дымились, зато по ним в изобилии стекала пена, падала комками на пол и таяла. Боль от ожогов помешала Василию осознать, что и сам он покрыт пеной с головы до ног. Простейшее противопожарное средство.

А кореянка с белокурой бестией, надо думать, применили углекислотный огнетушитель…

Все равно успели обгореть. Слегка.

Стряхнув с лица клок пены, Василий зашипел от боли в щеке и приказал обожженной коже сей момент регенерировать везде, где требуется. Пену – долой. Восстановил обгоревшие волосы и сожженную бородку. Починил одежду. Повел носом и, поморщившись, удалил из гостиной запах гари.

–Однако!– только и сказал Хорхе, в свою очередь приведя себя в порядок. В присутствии Рудры никто не осмеливался дать оценку выходке Эмбер. Пусть сам даст.

–Без воспоминаний,– вынес вердикт Рудра, и Эмбер исчезла.

Значит, покончит с собой, сказал себе Василий. Как собиралась. Что ж, справедливо… с одной стороны. Не умеешь проигрывать с достоинством – не играй. С другой стороны, как насчет воспетого романтиками желания никогда не сдаваться и, если что, умереть, стиснув зубы на горле врага?

Романтик профнепригоден – вот и ответ. Для работы координатора нужен не романтический герой, а спокойный, разумный, деловой кандидат, и не зря была проглочена белая таблетка…

Да, но проглотила ли ее Эмбер?

Однозначно да. Но прежде создала свою копию, как все мы. На всякий случай. А поняв, что ее выставят вон, решила, что произошел как раз тот случай, и воплотилась в копию. Уходить, так хлопнув дверью! По-человечески.

Или все-таки по-нечеловечески?

Не хочу гадать, понял он. Устал гадать.

И не хочу знать, кто станет следующим…

Решение было спонтанным, непродуманным, невзвешенным, и Василий знал наверняка, что впоследствии много раз раскается в нем, но он сделал то, что посчитал нужным сделать сейчас, а не когда-то впоследствии. Метнуться в комнату в коммуналке, перелить себя в копию – и живо назад. Сжать свое личное время совсем не трудно. Никто ничего и не заметит. В один квант времени не уложиться, но сойдет и миллисекунда.

Если мне суждено уйти, сказал он себе вернувшись, так хоть уйду как человек.

А если суждено остаться? По силам ли тебе, человеку, конкурировать с наглотавшимися таблеток продвинутыми существами?

Не знаю. Надо пробовать.

А зачем?

Чтобы постараться соответствовать, если останусь один. Вот и ответ. Кто сказал, что координатор Земли, Солнечной системы и ее окрестностей не может быть человеком? Рудра уж точно такого не говорил. Это противоречило бы всем его попыткам подготовить себе сменщика именно из числа людей, а не каких-нибудь сириусян. Это противоречило бы разрешению, данному ему его начальством…