настоящая, немного грустная улыбка. Ника наклонила голову, словно стремилась запомнить Алека со всех сторон. Она не сдержалась. Её плечи судорожно поднялись, опустились с резкими вздохом. Она кинулась к Алеку, спрятала голову на его груди, зарылась носом в жёсткую рубашку.

— Ничего, я… прости. — Он не мог ничего больше сказать, только неумело обнимал. И сердце сжималось от каждого тихого всхлипа. Снова он стал причиной её слёз.

Алек ласково провёл ладонью по спутанным волосам Ники. Она расслабилась, обессиленно повисла в его руках. Опустились подрагивающие веки, застыли на розоватых от слабого румянца щеках мокрые дорожки. Алек провел по одной кончиком пальца. Ника подняла голову. Она походила на взъерошенного воробушка, такая же маленькая и самостоятельная. Для Алека Ника так и останется младшей сестрёнкой.

— Пообещай.

Ей не двадцать четыре. Она ещё ребёнок.

— Обещаю.

Алек не знал, что обещал. Но не пообещать не мог.

Ника отстранилась, отдёрнула футболку. Закусив губу, она пыталась привести в порядок стоящие растрёпанным гнездом волосы. И глаза её улыбались. Алеку было достаточно и такого одобрения.

Он упал на диван. Каким мягким показался плед, как захотелось положить под голову подушку и закрыть глаза. Алек не мог. Часы нещадно отмеряли время.

— Расскажи. — Ника опустилась рядом, на самый край дивана, неуверенно, словно ещё сомневалась, хочет ли услышать. Как часто в последнее время Алек слышал эту просьбу!

— У нас сутки. Или завтра вечером дело у нас отнимут, и все мы будем сидеть в допросных.

Сколько раз за вечер Алек сказал это странное слово: сутки. Ведь на самом деле у него осталось не больше пятнадцати часов. Руслан не станет медлить с обещанным звонком, не позволит больше угрожать себе и ставить условия.

— Шустов всё знает, — пояснил Алек. Брови Ники поползли вверх. Удивление перебороло даже страх.

Алек вскочил. Спрятав руки в карманы, он принялся мерить шагами комнату. Он говорил всё, что мог вспомнить и всё, о чём могла спросить Ника, если бы он оставил возможность задавать вопросы. Алек говорил, не замолкая. Мысли лились потоком, но таким сухим и тяжёлым, словно он зачитывал доклад.

— Что ты будешь делать? — тихо спросила Ника, когда Алек в задумчивости остановился перед диваном, потирая переносицу.

Он не знал, куда деть руки. Хотелось на минуту остаться одному, прийти в себя. Чувство вины перед Никой не давало Алеку покоя. Оно расползалось по комнате, вязкое и тягучее, пряталось по углам вместе с облачками темноты.

— Искать. — Алек снова спрятал руки в карманы, перекатился с пятки на носок и вдруг понял, что он и не в ботинках вовсе. И так странно чувствовать под пальцами шершавую поверхность холодного деревянного пола.

— И всё? — недоверчиво переспросила Ника.

— Кто ищет, тот найдёт. — Снова мысль вырвалась прежде, чем Алек успел поймать её. Губы Ники дрогнули в попытке улыбнуться. А ведь Алек даже не шутил. Он на самом деле верил.

Они сидели рядом на диване. Ника положила голову ему на плечо и, наверное, слушала тишину. Она не спала. Алек чувствовал, как шевелится тёплый воздух, и выравнивается сбитое дыхание. И он способен был на любое безумство, как когда-то в детстве.

— Ты заигрался в рыцаря, — говорила Ника с улыбкой, когда Алек в очередной раз забывал, что она не нуждается больше в опеке.

Заигрался. Алек не спорил.

— Помнишь те сны, — вдруг сказал он вслух. Ника вздрогнула. Алек разорвал тишину слишком резко и неожиданно. — Что ты тогда чувствовала?

Ника долго молчала. Алеку показалось, что целую вечность. Она смотрела куда-то на стену, где покачивался от сквозняка отрывной календарь, о котором Алек успел забыть. Нельзя было сказать, вспоминает Ника или вовсе не слышала вопроса. Но повторять Алек не стал. Свои ощущения в ту роковую ночь он помнил с удивительной точностью.

Теперь Алек не сомневался, что это был первый визит тени. Ощущение слежки из-за угла и присутствия в своей голове кого-то другого появилось именно в том сне и исчезло окончательно только утром. Второй визит тени был после убийства Влада. Тогда Алек видел прошлое как через прозрачную плёнку. И тень исчезла, когда, он и не заметил. Потом — мелочи и ночь воспоминаний. От мыслей о ней до сих пор холодели ладони и во рту появлялся горьковатый привкус.

— Это сложно объяснить, — подала голос Ника.

— Будто кто-то внутри тебя и прокручивает твои мысли, — подсказал Алек.

Ника неуверенно пожала плечами. И короткий разговор начался и закончился в одну минуту. Стрелка как раз прыгнула по циферблату, когда Алек бросил взгляд на часы.

Рассуждать было легко. Мысли текли и переливались. Алек по ниточкам распутывал клубки. Один из них должен был привести к убийце. И начал Алек с теней, самой безумной части дела.

— Ты помнишь, когда это началось и когда закончилось? — выпалил Алек. Ника заинтересовалась. Теперь её глаза смотрели в самую душу Алека. На глубине зеленовато-серых радужек прыгали среди огоньков лампы другие, живые, огоньки, которых Алеку так не хватало в Нике последнее время.

— Кажется, помню. — Она воодушевилась. — Что-то странное было вечером перед… тем днём. И оно пропало сразу утром.

— Когда ты вышла?

— Наверное.

Алек снова вскочил. Он не мог больше сидеть на месте. Голова работала на полную, а глаза предательски закрывались и болели от яркого света с потолка. Взгляд Ники словно спрашивал, что всё это значит, к чему он ведёт. На этот взгляд Алек и ответил:

— У теней должна быть своя природа. Они откуда-то появляются и куда-то исчезают, и… — Он не сдержался и сделал крошечную театральную паузу. — Я думаю, нет, я почти уверен, что тень только одна. И она одна ходит между людьми и перемещается от одного к другому.

Алек перешёл порог реальности. Он доказывал существование мистической тени! А Ника слушала, открыв рот, и ни одним словом не подвергла сомнению зачатки его теории.

Алек складывал в голове все появления тени, про которые он знал, и они собирались в одну мозаику: деталь за деталью. Время не совпадало. Одно это заводило Алека. Ощущение пусть маленького, но всё же успеха приятно щекотало нервы. Алек чувствовал себя, как человек, увидевший свет в безнадёжной темноте.

— Убийца и тень — одно и то же? — задумчиво спросила Ника.

Алек так и обмер от её слов, произнесённых тихим мелодичным голосом. Ника смирилась со странностями. Алек старался, но выработанная годами логика полицейского не позволяла искать в мистике все ответы.

— Тень, которая может обращаться любым человеком, — закручивала Ника. — Подбирает жертв, доводит их преследованием, подставляет нужного. И всё это без малейшего подозрения.