всей комнате, всколыхнул пучки темноты. По потолку проплыли волны света. Мушки и мотыльки куда-то исчезли. Край одеяла приподнялся, словно открылся тёмный рот. И Алек захлопнул окно.

Ветер снова остался за стеклом. Там он бушевал, здесь — утих, опустился на пол и, ворочаясь, заснул. Алек бережно подоткнул одеяло Ники, остановился на секунду у дивана, чтобы прикоснуться губами к тёплому, немного влажному её лбу.

Он выключил свет. Лампочка в последний раз моргнула и погасла. Срослись клочки темноты, окружили Алека, совсем лёгкие, прохладные и не такие колючие, как ветер. А в окне ещё горели огоньки. И луна боролась с облаками.

Вот куда пропадает свет. Он сбегает, ускользает сквозь окна и двери, сквозь щели в полу. И где-то там, за стеклом, продолжает бродить, пока солнце не даст ему силы разрастись и вытеснить темноту. Тогда темнота также свернётся в углу в клубочек и будет ждать наступления ночи. Нет, тени не пропадают.

Алек опустился в кресло, пытаясь подавить зевоту. Мысли окончательно спутались. За окном стало немного светлее, словно блеск лампочки на самом деле вырвался на свободу. Алек не смотрел на часы. Но где-то совсем глубоко в голове мелькнула единственная здравая мысль: «наверное, уже почти четыре».

Алек не мог тратить драгоценное время на сон. Но стоило голове коснуться подушки, и он провалился в темноту. И ночь, сжалившись над ним, не подкинула ни теней, ни снов.

Глава 28

Свет ворвался в сон Алека слишком резко. Он ударил по закрытым векам, отпустил солнечных зайчиков бегать по лицу. И Алек, зажмурившись, поднялся с кресла. Тело ныло, по ноге судорогой пробежали колючки, словно одновременно сотни маленьких иголочек впились в кожу. Алек заставил себя открыть глаза, и свет едва не ослепил его. Он рвался из окна, которое ночью так и осталось незанавешенным.

Разминая ногу, Алек поковылял к подоконнику и, вцепившись в него, стал вглядываться в небо. Это было новое и совершенно чистое, заново рождённое небо. Солнце стояло ещё совсем низко и посылало первые лучи в окна. Ни единого облачка на голубой глади. Только тонкий шлейф дымки от пролетевшего недавно самолёта расплывался от ветра и от времени.

Алек бросил поспешный взгляд на часы. Большая стрелка едва перепрыгнула через цифру шесть. Алек облегчённо выдохнул, на цыпочках прошёл к тумбочке и схватил телефон. Пусто. Неужели ребята решили последовать его совету и хоть немного отдохнуть?

Будильника не было. Алек забыл поставить его ночью. Выходит, ему просто повезло, что солнце попало в цель и шторы оказались раздвинуты.

Алек чувствовал себя довольно бодро. Только глаза никак не открывались и всё болели от яркого света. Впрочем, в кресле Алек засыпал уже не в первый раз и тем более не впервые вставал в шесть после почти бессонной ночи.

Ледяная вода привела в чувства. Алек зачесал набок волосы. Вышло не слишком опрятно. Но внешний вид его мало заботил. Только мятую рубашку всё равно пришлось сменить. На всё это ушло не больше десяти минут. Алек снова остановился у окна. Солнце улыбалось веселее. Алеку это не нравилось. Сегодня слишком важный день для улыбок.

Медленно проступали в его памяти разговоры прошедших дня и ночи. Алек остановился на последних. Он помнил их, как человек, едва проснувшись, помнит сон, чётко, но не веря, сквозь призму скептицизма.

Только своё право не верить Алек уже исчерпал. И сколько бы ни извивалась логика, ночной мистический вариант прочно укрепился в голове и дал начало теории.

Ника пошевелилась, одеяло зашуршало, стекло по дивану и водопадом складок и брызгами пыли скатилось на пол. Ника, растрёпанная и заспанная, вынырнула из-под него. Она заметила Алека, готового к выходу, и сразу как-то засветилась. Когда Ника убежала в ванную, Алек насторожился. А когда появилась снова, аккуратная, насколько можно за десять минут девушке привести себя в порядок, Алек всерьёз испугался.

— И куда ты собралась? — Он старался говорить невозмутимо, с насмешкой.

— Я иду с тобой.

От Ники можно было ждать упрямства. Его-то Алек и боялся. Если Ника чего-то захотела, отговорить её почти невозможно. Тем более если это что-то связано с самим Алеком. Поэтому после нескольких символичных аргументов и просьб Алек согласился с одним условием: ни на одну операцию Ника не поедет.

— Выходит, охота на тень? — заметила Ника, довольная своим успехом.

— Но не на призрака, — парировал Алек. Ника удивлённо подняла брови, помнила ночные рассуждения. Алек пояснять не спешил.

Тень, которая ночью казалась призраком, стала вполне реальным человеком. Алек не отказывался от совместной с Никой теории о тенях. Но ведь это не значило, что убийца — неуловимый невидимка. Это человек и не человек одновременно, один из самых обычных с виду людей, ведущий двойную, тройную и многие другие жизни. И этим человеком может быть кто угодно. Хоть он сам. Тогда выходило, что правы были все. И Макс, который твердил о мистике, и здраво рассуждающий Руслан.

Алек не стал докручивать эту мысль. Он чувствовал, как близко подошёл к черте. Ещё и голос Олега в голове повторил: «Кто угодно. Любой из нас. Хоть все мы».

Они неслись вдвоём по трассе, редкие машины сновали мимо, как рыбёшки, незаметные и обыденные. Ника, положив подбородок на ладонь, смотрела в окно. Сквозь мутное отражение Алек видел её глаза. Они были цвета домов, деревьев, неба, ярких заборов и витрин магазинов. Полупрозрачным призраком висело в воздухе ее лицо. И проносящиеся мимо городские пейзажи расхватали его на части.

Алек тоже смотрел в окно, вперёд, на пустую серую полосу дороги, на ранних пташек, уже мчащихся куда-то пораньше. Краем глаза он замечал и длинные, выстроившиеся вереницей вдоль дороги дома. Их огни и тени, их многочисленные подмигивающие глаза провожали машину.

Но несмотря на пробуждающуюся жизнь вокруг было пустынно. Город просыпался за окнами машины. Внутри же царило задумчивое молчание. Алек несколько раз тянулся открыть окно и останавливал себя. Словно стоит впустить уличный ветер, и что-то сломается.

В отделе тоже было пустынно. Часы шли громко. Шептались со шторами подрагивающие документы и прикреплённые к доске фотографии. Щёлкали клавиши. Грохотали колёсики кресла. И хлопнула дверь. Алек не успел ухватить её. Сквозняк оказался быстрее.

— Вовремя, — бросил, не оборачиваясь, человек в кресле. И снова запела клавиатура.

Над спинкой кресла возвышались плечи. На них яркими пятнами лежали погоны. Волосы примялись на макушке и так и остались, словно их хозяин не нашёл времени для зеркала.

Снова щелчок. На экране компьютера высветилось видео. Алек повернулся к Нике. Он не хотел смотреть на