– О, золото рейха! – сказал тот, увидев на слитках орла со свастикой. – Откуда оно до сих пор берется?

– Это трофеи, – сказал Ващенко.

Эксперт понимающе хмыкнул и быстро снял пробы со всех слитков и взвесил их. Пфайфер записал: «40 килограммов, 220 граммов, 50 миллиграммов. 98 проба». Он выписал Ващенко расписку о приеме ценностей и попросил Хенке отвезти золото в хранилище. Они выехали из лаборатории на той же тележке, которую теперь вел Пфайфер, а Ващенко разместился в кресле для пассажиров. Проехав по длинному коридору, они подъехали к круглой двери, которую Пфайфер открыл, набрав секретный код.

– Дальше можете проехать только вы, сэр, – сказал он. – Я жду вас здесь. Перед тем, как захотите отсюда выйти, нажмите зеленую кнопку в вашем отсеке.

Ващенко ввел тележку в круглую дверь и повел ее к своему отсеку. Отсек чем-то напоминал тюремную камеру – надо было набрать код, чтобы сначала открыть стальную решетку, а затем – массивную металлическую дверь, а уже затем за ней – свой сейф. Ващенко проделал все эти операции почти автоматически. Как только металлическая дверь за ним закрылась, он вскрыл сейф и проверил его содержимое. Отец оставил ему в этом погребке шесть пятикилограммовых слитков платины, два миллиона долларов и двести тысяч английских фунтов. Пока все это лежало мертвым грузом здесь, и с фунтов, которые были зачислены на его номерной счет, ежегодно автоматически снимали круглую сумму за использование этого «погреба». На счет положат и то, что банк выручит за золотые слитки. Они потянут не меньше чем на миллион баксов. Для начала хватит, но, видимо, и платину придется продать, подумал он, прикинув все предстоящие ему расходы после бегства из МИ-6. Теперь пришло время все это пустить в оборот, кроме ларца. Все, что там, в цене будет только расти. Он взял сумку с ларцом, открыл его и с минуту перебирал драгоценности. Тусклый свет бриллиантов на колье со свастиками вспыхнул голубым сиянием в свете люминесцентных ламп отсека. Не понимая, почему он это делает, Ващенко взял в ладонь головной обруч и встал перед небольшим зеркалом в камере-сейфе. Он надел обруч на голову и тут же почувствовал, как она у него закружилась, да так, что он едва не упал. Взглянув в зеркало, он не увидел там своего отражения. Едва он снял обруч, отражение появилось. Проделав эту операцию еще раз, он понял, что обруч – это нечто вроде шапки-невидимки. Ващенко не верил в чудеса. Долгие годы работы в разведке и полная риска двойная жизнь заставляли его всегда искать самый реалистический ответ на все те загадки, с которым он сталкивался. «Видимо, тут действует какой-то неизвестный нам принцип, – подумал он. – И вообще душно все же здесь. Хотя кондиционер и работает». Он положил сумку с ларцом в сейф и закрыл его кодом. Постояв немного у сейфа, он вновь открыл его, вынул из ларца обруч и внимательно его рассмотрел. Обруч украшала свастика с загнутыми концами, а от нее шла какая-то надпись на непонятном ему языке. Нечто похожее он видел когда-то в буддистском монастыре. Это была клинопись, древнее письмо, которым владели арии, основавшие на Кавказе царство Урарту, там, где теперь Армения. Он положил обруч в карман своей куртки. Сейф пришлось закрывать заново. Только после этого дверь хранилища открылась. Он подъехал к ней и увидел, что Пфайфер ждет его на том же самом месте, где они расстались.

– Ну, теперь, я думаю, – сказал менеджер «погребка», – вы от кофе и сигар не откажетесь.

– Я не откажусь даже от рюмки коньяка, – сказал Ващенко, все еще не понимая, что с ним произошло.

Помощник военного атташе Великобритании в Москве Дитер Керкленд возвращался из Лондона в приподнятом настроении. Получить награду из рук самого шефа МИ-6 удается немногим. Церемония была закрытой для посторонних, и о том, что Керкленд получил Орден Британской империи, знали, кроме шефа, всего лишь три человека. Его ценили и берегли, в том числе от возможных русских агентов в самой МИ-6.

Получив все инструкции, Керкленд вылетел обратно в Москву. В Ясенево опасались, что срочный вызов Керкленда в Лондон может стать для него роковым. Ему даже предложили остаться и не рисковать. Но он гордо отказался, ибо знал, что ему ничего не угрожало. В Москве это расценили как личное мужество, и когда он вернулся, его московский шеф в свою очередь представил его к награде «За заслуги перед Отечеством III степени». Керкленд привез ценнейшую информацию. Ващенко будет находиться трое суток в «Термах Белла-Ривы» в Уистреаме. Теперь можно было исправить ошибку Чистильщика, который доложил о ликвидации предателя, приняв за него его двойника и не удосужившись проверить, кого же в действительности отправили на тот свет со свастикой на лбу. За это полковника Алексея Рубцова уволили из рядов по чистой без права на военную пенсию. В Париж ушла шифротелеграмма на имя Забойщика. Получив ее, майор Лютый тут же выехал в Уистреам.

* * *

Ващенко добрался до своего отеля в три часа ночи и сразу же лег спать, попросив разбудить его по телефону в восемь утра. В половине восьмого его разбудил Бартлет.

– Где вы гуляете, Алекс? – спросил он. – В отеле вы к телефону не подходите. И потом, зачем вы отключаете нашу связь? Я не мог вас найти почти сутки.

– Я гуляю в дюнах, сэр. А наша связь… Я думал, что мы с вами заслужили отдых, и поехал в казино…

– Надеюсь, много не проиграли?

– Так, пустяки. А что, вы меня искали? Что- то случилось?

– Да нет. Просто хотел сообщить вам, что я не приеду к вам в ваш рай талассотерапии. Обстоятельства требуют моего присутствия в Лондоне уже сегодня в полдень. Я лечу самолетом. А вы отдыхайте. Буду ждать вас, Алекс. Постарайтесь в понедельник не опаздывать на работу. До встречи.

Он нащупал обруч в кармане своей куртки и зашел в ванну. Снова, как в том погребке, встал перед зеркалом и надел обруч. В зеркале отражалась только дверь в ванну. Он быстро наложил на лицо грим. Изображения все равно не было. Оно появилось только, когда он снял с головы обруч. «Прекрасно, – подумал он, все еще не веря, что может быть невидимым. – И как нельзя кстати». Эта способность нужна была ему сейчас, как никогда. Он почувствовал опасность всем телом, чуял, что обложен со всех сторон, и старался не оставить шансов возможному противнику. Этому его учили и в России, и в Англии. По пистолету под каждой подмышкой и надежный револьвер «Смит-Вессон» под коленкой. Нож для метания в брючном ремне и стальная проволока в часах, яд гюрзы, который можно было плеснуть противнику в глаза, повернув чуть-чуть камень перстня. И, наконец, в носке каждого ботинка по ножу с покрытыми ядом лезвиями. У него к тому же был черный пояс мастера карате, который он привез после курсов в Японии. Да и уроки в школе «Альфы» на Танковом проезде в Москве он не забыл, как и своих инструкторов. Убивать голыми руками его впервые научили там именно Чистильщик и Забойщик, убийцы Аси. За все приходится платить в этой жизни. И как ни прячь скелеты в шкафу, они выскочат оттуда на очередном крутом вираже судьбы и заставят вспомнить все, что ты натворил, и заставят тебя заплатить своей либо, не дай Бог, родной кровью за пролитую тобой кровь чужую.