– Да. Наверное, уже лет семь или даже больше. Хотя фармакология и медицинские технологии, конечно, не стоят на месте.

– И сколько раз вам приходилось к ним прибегать?

Я слегка улыбнулся.

– Приходилось.

– И они всегда срабатывали?

Отвернувшись, я посмотрел на нос катера.

– Нет.

Элли не отводила от меня взгляда.

– И что дальше?..

– Ты имеешь в виду ее… – я махнул рукой в ту сторону, где исчез вертолет «Лайф Флайт», – или нас с тобой?

– И то, и другое.

– Если эта девочка окажется достаточно крепкой и придет в себя достаточно быстро, я не прочь задать ей несколько вопросов. Что касается тебя и меня… это уж как ты захочешь.

Элли машинально прижала конверт к груди. Последние события потрясли и ее, хотя она очень старалась этого не показывать. Отвернувшись, Элли сказала:

– А мы не можем остановиться на минутку?

Палм-бич находился сейчас к востоку от нас, Западный Палм-бич – соответственно, к западу. Мы только прошли в залив Лейк-Уорт. Сбавив газ, я обогнул остров Пинат, и через несколько минут «Китобой» уже ткнулся носом в мягкий песок небольшой отливной банки к северу от него. Отлив уже начался, поэтому глубины здесь было не больше четырех дюймов. Кроме нас на отмели уже стояло лодок сорок или даже пятьдесят – выходные начались рано, и в воздухе пахло маслом для загара и спиртным. Над водой разносились песни Боба Марли и Кенни Чесни. Слева от нас с полдюжины студентов перекидывали друг другу ярко-желтую тарелку фрисби, а между ними с азартным лаем метался чей-то пес.

Я заглушил двигатель, и Элли положила конверт на консоль передо мной. Ее пальцы снова начали дрожать, и она скрестила руки на груди, спрятав ладони под мышки.

– Откройте… – Элли посмотрела на конверт. На меня. Ее губы запрыгали. – Пожалуйста.

Я, разумеется, видел ее лицо уже много раз, но как-то… не вглядывался. Не рассматривал. Только сейчас я подумал, что Элли на редкость красива, хотя она и прилагала все усилия, чтобы выглядеть как можно скромнее. Проще. Она была настолько красива, что буквально дух захватывало. Что ж, быть может, то, чему Элли стала свидетельницей всего час назад, наконец-то разрушило стены, которыми она себя окружила. А если не разрушило, то ворота, по крайней мере, приоткрылись.

Летта тоже подошла ко мне, и теперь мы стояли полукругом и смотрели на конверт, который никто не открывал целых тринадцать лет. Для Элли это была целая жизнь, для меня – изрядный кусок жизни.

Наконец я отклеил и разогнул клапан и вытряхнул содержимое конверта на водительское сиденье.

Внутри было письмо. Лист пожелтевшей от времени бумаги. Я развернул его и увидел, что оно напечатано на официальном бланке монастыря Сестер милосердия в Ки-Уэсте. Дата на письме была та же, что и на конверте – тринадцать лет назад.

Дорогая Флоренс!

Извещаем Вас, что Вы приняты в число новоначальных послушниц монастыря с испытательным сроком. С нетерпением ждем Вашего прибытия.

Искренне Ваша,

Тем временем я нащупал в углу конверта что-то твердое и тряхнул его еще раз, перевернув вверх ногами. Из конверта выпало кольцо – оно немного покрутилось на боку и легло на сиденье плашмя.

Я посмотрел на него и почувствовал, как у меня перехватило дыхание.

Это кольцо…

Я узнал бы его из тысячи.

Взяв в руку кольцо, я поднес его к глазам. Оно состояло из трех переплетенных друг с другом платиновых полосок с центральным бриллиантом и двумя небольшими изумрудами в серебряных оправах по обеим сторонам от него. Само кольцо чуть потускнело, но бриллиант и изумруды играли на солнце ослепительно и ярко.

Элли посмотрела на меня и слегка наклонила голову. Я положил кольцо ей на ладонь, и она взглянула вопросительно, но я ничего не мог ей сказать. Я лишь почувствовал, что, когда наши руки соприкоснулись, от меня к ней перешло не только кольцо, но и что-то неуловимое – такое, что я не смог бы даже назвать, и тем не менее это «что-то» мне не почудилось. Оно было вполне реальным, ощутимым, и сейчас оно окутало Элли, обернулось вокруг нее, словно теплое облако.

Девочка посмотрела на кольцо и покачала головой – недоверчиво и недоуменно. Что бы я там ни чувствовал, сейчас она испытывала только гнев и разочарование. Еще немного, и Элли швырнула бы кольцо за борт, но я успел перехватить ее руку.

– Постой…

Свободной рукой она смяла письмо, и я увидел, как у нее на виске вспухла синеватая жилка. Обращаясь к скомканному листку бумаги у себя в кулаке, Элли процедила:

– Ну, скажите же это наконец! Скажите, что вы меня не хотели. Что я была вам не нужна и вы просто отделались от меня, выбросили, как выбрасывают мусор. Зачем все эти загадки? Зачем вообще все это?!. Скажите мне долбаную правду – и разбежимся!

– Так могло быть, но…

Элли тряхнула головой.

– Что – но?.. Вы признаётесь или…

Я аккуратно вытащил письмо у нее из пальцев и расправил.

– Я ничего не знаю наверняка, – сказал я, – но мне кажется, дело могло обстоять следующим образом. Твоя мама действительно не хотела заводить ребенка, но, когда она поняла, что беременна… В общем, она передала тебя на удочерение, а сама ушла в этот монастырь. Быть может, она до сих пор там и… – Я постучал по письму согнутым пальцем. – В общем, я думаю, тебе… нам следовало бы побывать в этом монастыре и навести справки. Вреда от этого, во всяком случае, не будет.

Плечи Элли слегка опустились.

– Всю жизнь я ждала, что когда-нибудь кто-нибудь все-таки скажет мне, откуда я взялась, кто мои родители и почему я оказалась никому не нужна. Я ждала, что такой человек рано или поздно появится, и что я получила? Это глупое письмо и дурацкое кольцо, которое ни гроша не стоит!

Я посмотрел на кольцо.

– Но ей оно было очень дорого. Дороже всего на свете.

– Откуда вы знаете? Она сунула его в банковскую ячейку тринадцать лет назад и даже ни разу о нем не вспомнила.

Я пожал плечами.

– Ты этого не знаешь.

Она снова взмахнула рукой, делая вид, что собирается швырнуть кольцо за борт.

– Не спеши.

Она послушно опустила руку.

– Ты можешь поступить с этим кольцом как захочешь, потому что оно теперь твое, но… Сейчас ты слышишь только то, что твердит твоя боль, а если ты прислушаешься, то услышишь, что говорит тебе любовь. Тринадцать лет назад боль сняла с пальца это кольцо, а любовь положила его в конверт. Теперь это не просто кольцо, а послание от твоей матери – так, во всяком случае, мне кажется. Может, все-таки стоит разобраться, что́ она хотела тебе сказать, прежде чем окончательно похоронить кольцо на дне моря?