«Его-то душа наверняка в рай попадет, в отличие от моей, – думала Лейла, набирая повторно номер. – Ну и пусть. Зато тела будут вместе».

– Можно вас поцеловать? – спросила она вслух, улыбнувшись самой обворожительной из своих улыбок. В его лице мелькнула растерянность, но лишь на секунду. Он кивнул.

Закрывая глаза, она уловила, что народа вокруг них много как никогда.

Когда их губы соприкоснулись, она нажала на кнопку.

– За кого зацепились-то? – студент упёрся задом в доктора, отчего тот вскочил, сорвал с головы электроды и отодвинул студента в сторону.

– Вот эта девица. Уже с поясом, – указал профессор жестом на монитор, на котором можно было с трудом разглядеть в мелькающей размытой толпе хрупкую фигурку.

Бронислав тем временем стоял у зеркала и рассматривал своё лицо.

– Что тебя смущает? – пристально посмотрел на него Жидель? – Нащупал выбитые зубы? Или пару лишних обнаружил?

– У меня здесь был синяк. Он, конечно, уже заживал. Но следы оставались. Где они? Нет ни отёка, ни боли! Кто стёр его с лица?

– Ну, ты даёшь! Сам же искорёжил время, а потом удивляешься, куда делись следы! Тебя никто не бил, запомни! И хватит об этом! Удар ты получишь… Если получишь, разумеется. Только значительно позже. И не от того, кого помнишь, а от меня!

– Но почему тогда я всё помню?

– Я сохранил твою память, склеротик! Вычленил и сохранил с помощью сетчатки! Сетчатка нам для того и даётся! Кто тебе этот синяк посадил?

– Мужик один…

– Точно, мужик? А не эта баба?

Бронислав взглянул на монитор и отрицательно покачал головой.

– Мужик. Мужик. Не этот случайно? – Жидель ударил на клавишу, на экране Бронислав увидел своего обидчика.

– Этот, этот, – процедил доктор. – Хоть и его нет в живых, но… не могу я… забыть. О мёртвых или хорошо, или…

– Нет в живых? – Жидель выпучил глаза. – Йцукен, ты оживил его своим поступком! Своей идиотской выходкой вы спутали все карты! Сейчас привыкай жить заново. В новой реальности. Как будто не было ни убийств, ни драк. Он жив! И это самое скверное!

– Жив? – Бронислав схватился за скулу. – К-каким образом?

– Догадайся с трёх раз! Но время терять мы не будем. Вне сомнения, этот ковбой никакой роли не играет. Всё дело в этой мадам. Сейчас я пропущу её через контур.

Жидель крутанулся на стуле так, что едва не слетел на пол.

– Что делать-то? – осторожно прошептал Торичео. – Ходячие трупы! Я не хочу жить среди них, боюсь!

– А придётся! Пока! – усмехнулся Жидель, увеличивая скорость вращения зелёной пластинки. – С этим можно смириться и даже… пренебречь. Более того – этим мы, пожалуй, воспользуемся. Итак, наша героиня, начинённая взрывчаткой, движется на вокзал. Думаю, мы на правильном пути, ячсмитьбю!

– Её можно отследить от самого дома, и… перехватить. – доктор попытался спрыгнуть с кушетки, но прилив головокружения заставил оставить эти попытки. – Или.

– Вот именно, или! Как ты её перехватишь, она нажмет на кнопку и. – с обидой в голосе воскликнул Жидель. – Вот что значит рантепс, прихватизированный молодыми дебильными интеллектуалами, которые почему-то считают себя умнее всех. То, что мы видим – прошлое. А поле битвы – реальность. И в этом – главная сложность. Время очень ограничено.

– Она держит в руках сотовый, Юрий Валентинович! – тревожно заметил Торичео. – Кому-то звонить собралась?

– Звонить! Святая простота! – усмехнулся профессор. – Это детонатор, юбьтимсчя! До взрыва остались… секунды! Вернее, он уже произошёл.

– Каков же выход? – спросил доктор, выдирая из своей шевелюры один клочок за другим. – Придумайте что-нибудь!

– Эх вы, страусята, – Жидель подошёл к доктору и отечески похлопал по плечу. – Несколько дней назад ты, вождь ничевоков, не подозревал о моём существовании. И, как ни странно, жил, худо-бедно справлял физиологические потребности. А теперича что? Без меня ни шагу? Где самостоятельность?

– Скажем, нужду справить без вас у него и сейчас мозгов хватит, – заметил Торичео, устраиваясь в кресле Жиделя.

– Короче, ребятишки, я выхожу на место, чтобы лично обезвредить преступницу. Не могу отказать себе в этом удовольствии. Всегда мечтал предотвратить теракт, – профессор подошёл к светящейся в лазерном луче пластинке. – Следите за пластинкой и будьте на связи! Вы мне можете понадобиться! Никуда не отлучаться!

Торичео с доктором не успели и двух слов сказать друг другу после исчезновения Жиделя, как экран монитора вновь вспыхнул, и на нём в голубом свечении «нарисовалось» перекошенное лицо профессора почему-то «на боку».

Первым опомнился ученик, подскочил, включил «громкую связь».

– Ребята, ячсмитьбю, я тут в прошлом увяз ненадолго… Не всё идёт гладко, – хрипел Жидель, то и дело рискуя растянуться по диагонали. – Вы мне нужны будете дома, причём оба! Так что срочно отправляйтесь ко мне на квартиру.

Доктор, ни слова не говоря, засобирался, заправил выбившуюся из брюк рубашку и направился к дверям. Торичео рассмеялся, но сказать ничего не успел, так как последовал окрик учителя:

– Что ржёшь, андалузец?! Останови его!

– Разве не вы только что попросили отправиться к вам на квартиру? – доктор растерянно застыл у самых дверей лаборатории.

– Просил, – профессор закашлялся на полминуты, потом устало пояснил, прикрыв веки: – Только ты забыл, катет в квадрате, что не механически, поскольку в вашем времени что-либо предпринимать уже поздно, фывапролд, всё уже свершилось. Торичео, объясни доктору подробности. У меня в квартире вы должны быть пятнадцатого апреля с самого утра. Код телепортации ноль шестнадцать.

– Как это – не механически? И можно узнать, – спохватился доктор, чувствуя, что диалог может оборваться с минуты на минуту. – Зачем мы вам понадобились?

– Замаялся я крутить семь дублей с этой Рысс! И её отпрысками. Надо поработать вышибалами, друзья!

Через секунду изображение исчезло, а слова Жиделя всё звучали в голове Бронислава, словно установка психотерапевта.

– Ты что-нибудь понял? – удивлённо пропел доктор. – Откуда он знает Ольгу Рысс?

– На месте разберёмся. Код ноль шестнадцать подразумевает, – буднично произнёс Торичео, вынимая светящуюся пластинку из фиксатора, – что мы будем абсолютно невидимыми. У вас подобный опыт, я знаю, имеется.

– Весьма поверхностный… Как я понимаю, – с замиранием сердца простонал доктор, – выбора у меня нет, и даже пытаться отказываться не стоит?

– Вы правильно понимаете, – сообщил Торичео, доставая из тумбы, на которой громоздился монитор, уже знакомые доктору гермошлемы.

Больше всего на свете она не любила изменять своим привычкам. Если так заведено давным-давно, зачем поступать как-то иначе? Утро без чашки крепкого кофе, без поцелуя Вовчика в самую макушку перед тем, как он выскочит из машины и убежит в школу; конец рабочего дня без парковки у магазинчика «Удача» – всё это нарушало порядок вещей, выбивало Ольгу из колеи, лишало какого-то внутреннего метронома.