Откуда эта сучка узнала про татуировку? Какие трупы?

Как она оказалась в загородном доме, который они снимали с Кириллом, – Лейла не помнила. Быстро собрала чемодан, и через пять минут уже была на автобусной остановке. Однако садиться в транспорт не стала, отошла в сторонку.

Этот номер телефона она могла набрать в любом состоянии: трезвой, пьяной, сонной, одурманенной. Словно гипнотизёр вмонтировал его в подкорку намертво. Звали гипнотизёра Гойсум Корбаев.

Трубку сняли сразу же:

– Да, сестра! – глухой бесцветный голос словно ждал её звонка.

Она выдохнула, словно срываясь в пропасть с обрыва:

– Согласна я! Всё. Окончательно! Ты был прав.

Мужчина ответил спокойно, словно работал на круглосуточной горячей линии:

– Ну и хорошо. Приходи. Знаешь куда. Аллах Акбар!

В трубке звучали короткие гудки, а Лейла удивлённо смотрела на неё, словно это был чужой телефон.

Пассажиры трамвая то и дело косились на странную девушку, сидевшую у окна и что-то шептавшую с закрытыми глазами. Если бы они прислушались, то, скорее всего, вызвали бы «скорую», но… Никому не было дела до странной девушки с чемоданом.

Она продолжала шептать, когда оказалась в тускло освещённой комнате без окон, когда на неё надели тяжёлый жилет с множеством карманов. Что оттягивало эти карманы – вполне догадывалась.

Смуглый бородач что-то говорил про пластид, тротиловый эквивалент, детонаторы, поезд из Москвы, но Лейла не слушала.

К вечной жизни она не стремилась. После того, как Кирилл выгнал её из своей «жучки», не хотела жить именно здесь и сейчас. Где-то в другом месте – может быть.

И – скорей бы всё кончилось. Усвоив, куда и когда надо позвонить, чтобы взрывчатку привели в действие, она отправилась с чемоданом на вокзал. Её внешность не внушала опасений: стройная фигурка почти не пострадала от «пояса шахида», и курсирующие тут и там полицейские равнодушно скользили взглядами мимо.

Может и хорошо, что всё так разрешится. Никаких сомнений, метаний из стороны в сторону, всё предельно чётко и однозначно. У каждого своя судьба, и если цель этого столпотворения – взлететь на воздух, то почему бы не помочь ему в этом? Итог жизни, её эффектная точка в конце, резюме, так сказать. Так почему бы не помочь сородичам? Почему бы не взять с собой в вечную жизнь пару десятков жизней? Или сотню – как повезёт. Или тысячу. Или.

Кто-то ей говорил: чтобы начать новую жизнь, надо устроить что-то типа перезагрузки. Как в компе. С чистого листа.

Она поделится своей… безысходностью, отчаянием с ними, с ближними. Уходить в одиночку – дурной тон, верх эгоизма. К тому же Лейла обожала сюрпризы такого рода.

Человек буквально фонтанирует жизнелюбием, лучезарно улыбается кому ни попадя, а через мгновение он расчленён на куски, улыбка ещё гарцует на оторванном от тела черепе, но гораздо скромнее, угасая с каждой секундой. В глазах – понимание того, чего нельзя понять при жизни.

А душа в это время ещё мечется. Почему? Не может быть! Не верю – казалось бы, по Станиславскому, но как не поверишь заляпанному мозгами стеклу трамвая или висящему на ветках дымящемуся кишечнику. Что может быть правдивей и достоверней?

А уж как её будет распирать от сознания авторства всей этой вакханалии, от причастности. Она, Лейла – в главной роли, в первых титрах. Автор сценария, режиссер и продюсер. До премьеры – всего ничего.

С Брониславом такое происходило впервые: тело ему не принадлежало. Кто-то другой управлял его движениями, рефлексами, координацией. Доктор догадывался, кто именно.

Втроём они сели в такси, домчались до высотного здания, на вывеске которого он успел разобрать, что это научно-исследовательский институт. Его решили исследовать? Интересно, как.

На ресепшене Жидель предъявил пропуск, буркнув охраннику «Эти двое со мной», на что тот улыбнулся и зажег «зелёный свет». Жидель явно нервничал. Толком не закрепив доктора в кресле, скомандовал Торичео:

– Готовь капельницу… Премедикацию, как обычно, йцукен…. Фентанил там. Сам знаешь, короче.

– Вы надеетесь, коллега, – кое-как непослушными губами промямлил доктор. – Меня вырубить и добиться каких-то данных? Я ж буду по-партизански молчать!

– Что? Молчать? Заговоришь, как миленький! Или я за себя не ручаюсь! – кричал раскрасневшийся Жидель, пристегивая руки одурманенного Бронислава к подлокотникам. – А я гадаю, понимаешь, кто ещё мог пробить эрмикт-сферу. Как идиот! Ишь, сориентировались, жлобчики-голубчики! Подсуетились! Я эту штуку изобрёл. Эту… бомбу, да. Я и обязан исправлять все перекосы, ячсмитьбю!

– Юрий Валентиныч, скополамин добавлять будем? – поинтересовался парень, наполняя шприц из нескольких ампул. – И если будем, то сколько?

Услышав про скополамин, доктор приуныл: его собирались пытать всерьёз и достаточно профессионально.

– Полкубика, не больше, – по-деловому буркнул профессор, проверяя реакцию зрачков доктора. После чего защёлкнул на лбу «пациента» небольшой обруч с электродами, провода от которых тянулись к аппарату, напоминавшему видеомагнитофон советских времен. – Ему, думаю, хватит, йцукен. Он готов уже.

Неожиданно профессор подошёл к окну, открыл раму и сделал несколько глубоких вдохов. Торичео в это время возился с капельницей.

– Отследить траекторию второй трансмикции не получится, надежда только на его память и сетчатку. Снимки будут нечеткие… Ты бы, Васятка, мне вкратце изложил ситуацию в городе. Что тут у вас произошло, пока я в Мышеловке со всякой нечистью боролся?

Торичео хмыкнул:

– Я тоже был в изоляции. Меня этот… братан мой… лишил общения, можно сказать. – Парень профессионально закатал рукав Бронислава, наложил жгут и без труда попал иглой в локтевую вену.

– Думаю, то, чего я больше всего боялся, – с укоризной произнёс Жидель, взъерошив причёску, – то и произошло. С помощью моего, значит, изобретения кое-кто решил отомстить. Наказать, спасти, восстановить справедливость. Это ж проще простого. Но это – кажущаяся простота! Обманчивая!!!

Жидель сжал кулаки и закатил глаза. Торичео почувствовал исходящую от профессора энергетику и застыл, забыв расслабить жгут на плече доктора.

– Что… будет, Юрий Валентиныч?

– Что будет? Ну, для начала, фывапролд, надо расслабить жгут и наладить введение лекарства. – Когда Торичео выполнил указание, Жидель со всего размаха ударил кулаком по подоконнику. – Идиотизм чистейшей воды будет!!! Начитались романов, насмотрелись галиматьи!!! Тупицы непроходимые! Выпустили Джинна из бутылки!

– Кстати, в газетах что пишут?

– Апокалипсис, вот что! – Жидель схватил пачку прессы, раздраконил в ладони, словно колоду карт. – Десять дней назад случилась крупная авария на Карпинской ГЭС. Мега-катастрофа, ячсмитьбю. И это в разгар паводка! Прорвало плотину, смыло три моста – два железнодорожных, один автомобильный. Поезда ушли в воду. Теплоходы вылетели из шлюзов, как пробки из бутылок. Несколько деревень и дачных кооперативов смыло с берегов. Десятки тысяч жизней, миллиарды рублей ущерба. Так то!