Может, это потому, что она по гороскопу дева? Говорят, у знаков Земли всё должно быть разложено по полочкам раз и навсегда.

Ольга не раз и не два пожалела, что пообещала Маринке сегодня отступить от графика, изменить своим правилам, которые завела для себя и своей маленькой семьи не вчера.

Придётся ехать по другим дорогам, другой разметке, другим перекрёсткам. Делать покупки в другом магазине. Не по душе Ольге подобные демарши. Ох, не по душе!

Мальчишки уселись на заднее сиденье и начали наперебой обсуждать – какая модель круче: «Бентли» или «Ламборгини». Ольге, кое-как скопившей на «Гетц», было противно всё это слушать, поэтому, проконтролировав, чтобы парни пристегнулись и качественно закрыли дверцы, включила погромче музыку и уже собралась трогаться с места, как незнакомец в каком-то бесформенном балахоне рванул на себя правую дверцу и сел рядом с ней.

– Что вам, мужчина?

– Дядя, вы ошиблись транспортом!

– Мы вас не знаем! – послышалось через секунду со всех сторон.

Седой старикан в треснутых очках, распространяя в салоне пивной аромат, глубоко кашлянул и хрипло произнес:

– Спокойно, Ольга, спокойно, зайчата, у меня есть…

– Не интересует меня, что у вас есть, просто выйдите из машины и всё! – категорично заявила водительница, разглядывая седой висок и дряблое ухо незнакомца. – Живо! Я настаиваю!

– Марина запретила вам сегодня парковаться у минимаркета «Удача», не правда ли?

После сказанного дряблоухим в салоне повисла наэлектризованная пауза.

– А вы откуда знаете? – выдохнула настороженно Ольга.

– Как, ма, разве мы не будем сегодня заезжать за йогуртом? – послышалось сзади.

Ольгу насторожила осведомленность дряблоухого. Который к тому же был удивительно настойчив:

– Поехали, поехали, я по дороге объясню, что надо делать! Не тратьте энергию на ненужные вопросы. Готов поклясться чем угодно, ничего плохого ни с тобой, ни с детьми не случится.

Что-то было в его голосе такое, что заставило Ольгу без лишних вопросов завести машину и вписаться в поток транспорта на проспекте. Мальчишки также приутихли, за время пути – от школы до «Пятёрочки» – они не проронили ни слова.

Припарковавшись у магазина, Ольга настороженно посмотрела на своего великовозрастного пассажира, и без слов засобиралась за покупками.

– Если не доверяешь мне, пусть мальчишки побегают на улице, им ничего не угрожает, поверь.

«Загипнотизировал он тебя, что ли? Почему ты его беспрекословно слушаешься, подруга?» – спросила себя Ольга, двигая тележку с продуктами к кассе. Увидев через окно свой «Гетц» там же, где и оставляла, немного успокоилась.

«Всё-таки интересно, что затеял этот тип.»

«Тип» настоял, чтобы она подъехала к высотному дому в одном из спальных районов города. В лифте, когда они вчетвером поднимались на шестой этаж, дряблоухий уставился в одну точку и промолчал всё время подъёма.

Мрачная квартира производила впечатление застенков Бастилии времён Марата и Робеспьера. Когда дряблоухий предложил обмотать Ольге ноги и руки скотчем, залепить рот кляпом и посадить на стуле посреди комнаты, а потом сфотографировать, она округлила глаза и потребовала объяснений.

Видя, что ему не добиться покорности от «пленников», дряблоухий устало опустился на стул.

– Я не хотел вам всё объяснять и разжевывать потому, что для понимания мотивов подобных поступков у вас… катастрофически мало времени, у меня же для объяснения нет его совсем. Если мы не уложимся в оставшиеся, – он взглянул на часы, – четырнадцать минут, то я исчезну, придётся впрыскивать в кровь новую порцию катализатора и начинать с того, что снова садиться в «Гетц» возле школы. То есть, начинать с нуля.

– Вовчик, Лёвчик, вы что-нибудь понимаете? – обратилась Ольга к детям. Мальчики дружно замотали головами в ответ.

Дряблоухий тем временем продолжал:

– Если бы промежуток времени был чуть больше, хотя бы минут на тридцать… Так будет продолжаться снова и снова, вы этого помнить не будете, так как время я буду отматывать каждый раз назад. То есть, переписывать заново.

– У вас… что, – подал голос сын Ольги, то и дело от волнения сглатывая слюну, – есть… машина времени?

– Можно сказать и так, – споткнулся дряблоухий «на ровном месте», – и я с вашей помощью предотвращаю глобальный катаклизм. Я предотвращу его всё равно, пусть на пятый или на сто пятый раз добьюсь своего, поскольку об этом гласит закон Брантля. Когда-нибудь вы всё же согласитесь на мои условия, будет лишь потрачено огромное количество усилий. Моих, разумеется, не ваших. В вашей конкретно жизни я появляюсь всегда однократно! Вы, в конечном итоге, так и не будете знать, каким чудом избежали. Впрочем, это неважно. Вы будете продолжать жить как ни в чём не бывало, это уже стопроцентно вас не коснётся. Итак, – он снова взглянул на часы, – осталось девять минут, мы ещё сможем успеть. Вы согласны себя связать скотчем или нет? Истекают последние драгоценные минуты.

– За то время, что вы треплетесь здесь, простите, – возмущённо начала Ольга. – Можно было все нам объяснить на русском понятном языке. И мы бы, может… быть.

– Вы не представляете объём той информации, которую необходимо мне в вас впихнуть, – раздражённо процедил дряблоухий. – Это называется «невпихуемое». Я не уверен, что вам надо всё знать. Это наша кухня, мовбакеров. Простите за термин. Вы можете просто подчиниться, испытав легкий непродолжительный дискомфорт, и всё! Можете или нет? И мы разбежимся во времени навсегда!

– Мама, не соглашайся на это, – захныкал Вовчик.

– А я и не соглашаюсь! – твёрдо заявила Ольга, направляясь с мальчиками к выходу. – Это авантюра чистой воды. Неизвестность хуже всего на свете!

Когда все трое подошли к двери, она вдруг открылась сама собой, и в прихожую забежали двое в масках. Они быстро скрутили «пленников» «по рукам и ногам». Две минуты визга, криков и грохота завершились тем, что перед обездвиженными «заложниками», усаженными на стульях в комнате, появился, наконец, дряблоухий без своего балахона и с фотоаппаратом в руках.

– Вам не понять, цыплята, что это вот, – он обвёл пальцем всех присутствующих, – вообще-то уже восьмой дубль. Уже восьмой раз я пытаюсь вас, упёртых, как тупые ослы, убедить сделать то, что так просто совершить с небольшой долей насилия. Уже восемь раз я возвращаюсь к началу, восемь дырок в моей вене… Во время третьего раза ты чуть не выбросилась из окна, а в пятом дубле ты прокусила мне палец. В шестом навела полицию. В седьмом дубле вмешалась твоя подруга, журналисточка… Мамаша этого второго пацана. Идиотка! Со своим Кириллом-недоноском. Он из меня чуть мозги не вытряс! Слишком много идиотов на пути, понятно? Бесконечно так продолжаться не может. Достаточно, что Марина спасла тебя, дурёха, от смерти, а пацанов этих, – дряблоухий показал на притихших мальчишек ногой, обнажив при этом дырку на носке, – от участи заложников. Я спасаю остальных от этого поступка. Мариночка не знает, что на другой чашке весов. А на ней – миллионы жизней! Чтобы и вы уцелели, и окружающие… остались в целости и сохранности. По-моему, семь дублей – более чем достаточно. Поэтому на этот раз я несколько забежал вперёд и подготовился… в смысле, подстраховался. Вроде бы предусмотрел всё. Можете рыпаться, изгибаться, как ужи на сковородках, так будет даже убедительней. Короче, начинаем съёмку, в нашем распоряжении всего три минуты.