Подумать только, татуированный отступник-берсерк смутился. Впрочем, не меньше нее. Просто полуночные ведьмы хорошо умели скрывать смущение.

На губах Клио играла лукавая улыбка.

– Как… Как это было?

Даже понимая, что все осталось позади, Морриган почему-то никак не могла перестать волноваться.

Клио взахлеб рассказывала о своем странном сне, порожденном чарами Ведающей Матери. Слушая ее, Морриган с усмешкой качала головой. Черный ворон и белая голубка. Какая ирония…

Морриган задумчиво погладила белую голубку. Вздохнула, глядя на нее. Фамильяр, благодаря которому можно видеть окружающий мир во всех деталях и красках – это превосходно. Но все же ей отчаянно хотелось, чтобы сестра стала прежней. И вернула себе настоящее, полноценное, человеческое зрение.

Клио безошибочно угадала ее мысли.

– Это не страшно, Морри, правда. Я была так счастлива, когда узнала, как именно лесные ведьмы могут дать мне глаза! И я рада, что у меня появилась голубка. Она лучше сотни бабочек…

Морриган ободряюще сжала руку сестры. Они немного помолчали.

– И каково это?

– Непривычно, – тихо рассмеялась Клио. – Я успела побродить по шатру и обойти его пару раз снаружи, но хожу все еще неуверенно. И выглядит это, наверное, глупо. А еще верчу головой по привычке, вместо того чтобы попросить голубку повернуть свою.

Другой бы сказал «приказать» или хотя бы «передать свою волю». Клио же говорила так, будто они с фамильяром были… равнозначны. Равны.

– Со временем ты научишься, – мягко сказала Морриган.

– Научусь. Правда, не знаю пока, как быть с тем, что… голубка ведь не сможет постоянно находиться на моем плече. Ей надо и поспать, и полетать. А это значит, что на это время я потеряю ориентацию в пространстве и… глаза.

– Голубка – твой фамильяр. Она будет делать все, что ты захочешь, и полетит туда, куда скажешь ты.

– Но я не хочу ограничивать ее свободу! – запротестовала Клио.

Морриган невольно рассмеялась. Сестренка в своем репертуаре. Заботится даже о тех, кто призван заботится о ней самой.

Клио с голубкой на плече еще немного побродила по Неметону. Она иногда спотыкалась, если на пути возникало какое-то препятствие, и ей тут же на помощь приходила старшая сестра.

– Морриган? – раздалось за спиной.

С губ сорвался непроизвольный вздох. В присутствии Ведающей Матери Морриган чувствовала себя странно. Вроде бы и обряд очищения позади, а значит, она, если не чиста душой, как младенец, то по крайней мере достойна находиться среди лесных ведьм. Она отвоевала себе это право.

Морриган развернулась. Ведающая Мать – босоногая, в неизменном белом платье – казалась лесной нимфой с искрящимся на солнце серебром в волосах.

– Я должна тебя предупредить.

– О чем? – В голос, помимо воли, прокралась тревога.

– Произошедшее – лишь первый шаг кукловода, который дергает за ниточки через зеркала.

Морриган до острой боли закусила губу. Итан… Таинственный дух, который, если и не смог убить Клио, то перемолол в труху всю ее прежнюю жизнь.

– Я не знаю, кто он, – предупредив расспросы, сказала Ведающая Мать. – Он прячется в тенях, куда мне нет хода. Скрывается под складками темноты. Я вижу лишь, что Пропасть ждут большие перемены. И над каждым из лордов Высоких Домов нависла смертельная угроза.

– Подождите, что? Причем тут вообще Пропасть?

Ведающая Мать улыбнулась таинственно, многозначительно. Раздражающе, по правде говоря.

– Я сказала тебе все, что ведаю.

Им предстояло возвращение в Пропасть, и Морриган быстро выбросила из головы слова лесной ведьмы. Пользы от них все равно никакой. Однако новость, которую обрушил на нее Доминик О`Флаэрти, заставила пересмотреть свои взгляды.

Королева Пропасти, Агнес Фитцджеральд, была мертва.

– Убита не только Агнес, но и Линн – ее старшая дочь, – вполголоса добавил Доминик.

В нескольких шагах от них сияющая Клио знакомила Саманью, Ганджу и Аситу с голубкой. Молодые жрецы вуду, восторгаясь наперебой, спешили пригладить белые перышки фамильяра. Ганджу выглядел безучастным – наверняка на своем веку он повидал достаточно куда более удивительных вещей.

Дэмьен, прислонившись к стене, с улыбкой наблюдал за происходящим. В стороне остались лишь Морриган и Доминик.

– Большинство горожан еще ни о чем не знает. – Глава Дома О`Флаэрти бесстрастно усмехнулся: – Информация из первых уст.

Морриган недоверчиво вскинула бровь.

– У вас есть осведомитель в королевской семье?

– Можно и так сказать. Мои осведомители – прирученные Аситу призрачные слухачи. Благодаря им я узнаю самые свежие новости. Беда в том, что видеть они не умеют.

Так вот откуда Доминик о порядках в королевской семье известно так много. Как долго его призрачные слухачи – привязанные ведьмами к миру живых тени-соглядатаи – наблюдали за Тольдебраль?

– Как они убиты? – отрывисто спросила Морриган.

– Не знаю, – с видимой неохотой признался Доминик. – Слухачи не могут проникнуть в Тольдебраль – слишком сильна защита, вот и вьются вокруг. Все, что они услышали – это явные крики борьбы, бессвязные причитания служанки и слабый голос Оливии Фитцджеральд. Она явно в ужасе, но… жива.

Морриган задумчиво постучала пальцем по губам, провожая взглядом поднимающуюся к себе Клио. Саманья бережно поддерживала ее под локоток.

Мерилом ведьминского мастерства почти всегда выступало время. Годы учений, годы практик, годы жизни, переплавляемые в драгоценные знания и опыт. Чем старше ведьма, тем она могущественнее. Да, были исключения, яркие вспышки – невероятно талантливые юные колдуны и ведьмы, которым не понадобилось много времени, чтобы взрастить свой дар. Однако подобные уникумы встречались редко. Даже Морриган с ее нечеловеческим упорством, какого бы уровня ведьминского искусства ни достигала, матери уступала всегда. И до смерти Леди Ворон, и после.

Как же так вышло, что Оливия смогла выжить, а Линн и Агнес – нет? Удача? Более умелое владение веретническим даром? Более сильный демон? Или убийца добрался до Оливии, уже растратив на ее сестру и мать львиную долю сил? У ведьм и колдунов, которые по собственной воле сделали свое тело вместилищем темной сущности, дар нередко выходил из-под контроля. Поговаривали, что в этот момент над ними брали вверх их демоны. Возможно, нечто подобное, вроде «боевого безумия» берсерков, произошло и с Оливией.

Но как же это удобно: из трех женщин королевской семьи выжила только она одна.

Дэмьен подошел к ним, наверняка гадая, что они обсуждают наедине. Что ж, Морриган было что сказать им обоим.