Боги, ялюблю его, но если все пойдет не так, то уменя не будет шанса сказать это вслух. Хотя нельзя сказать, что он говорил, будто чувствует то же самое. Мы очень осторожно обходили любые разговоры очувствах, но яне могу выбросить из головы то, очем мы говорили, когда давали клички щенкам. Он бы не стал рисовать иное будущее, вкотором мы были другими людьми, если бы не испытывал такие же чувства. Не назвал бы меня любимой. Теперь слишком поздно об этом беспокоиться. Нужно отбросить эти мысли всторону.

Не стоит пытаться плавать сакулами, если не можешь полностью сосредоточиться на том, как не лишиться при этом конечности.

Когда двери лифта открываются, явпоследний раз делаю глубокий вдох ирасправляю плечи. Игра началась.

Комната полна людей, одетых вэлегантные смокинги исверкающие платья всех цветов радуги. Очередная вечеринка. Возникает ощущение, будто они находились вэтой комнате все время, что меня не было, пойманные вловушку искаженной реальности, вкоторой вечеринка никогда не заканчивается. Наряды немного отличаются, сегодня платья более ярких цветов, чем впоследний раз, но люди все те же. Ядовитая атмосфера взале та же. Все, черт возьми, одно ито же.

Как они могут веселиться, когда на горизонте столько смертей?

Ввенах вскипает ярость, притупляя остатки тревоги изатянувшуюся нерешительность. Возможно, этим людям плевать, каковы будут последствия их решений для тех, кто не вхож вих круг, но мне не наплевать. Выхожу из лифта, платье скаждым шагом скользит вокруг ног. Каждый раз, когда яоказывалась вэтом зале, мне было никак не избежать явного дисбаланса сил. Они были сильны. Я– нет. Конец истории.

Теперь все иначе.

Яне просто одна из дочерей Деметры. ЯПерсефона илюблю властителя нижнего города, вселяющего ужас. Для них он все равно что король самой преисподней, повелитель мертвых.

Вижу свою мать, увлеченную беседой сАфродитой. Они стоят, наклонив друг кдругу головы, итихо разговаривают. Яиду кней. Но успеваю сделать лишь два шага, как по залу разносится голос.

–Моя невеста возвращается.

По спине бежит ледяной пот, но ясмотрю на Зевса, сохраняя невозмутимое выражение лица. Он широко улыбается, будто ине угрожал мне снова иснова, чтобы выманить обратно вверхний город. Будто последние пять слишним недель яне спала сего врагом.

Будто все собравшиеся взале не знают всей этой правды.

Люди расступаются, когда яшагаю вперед. Нет, не расступаются. Аспотыкаются, спеша отойти иосвободить мне путь. Яне обращаю на них внимания. Вэтот миг они не стоят его. Сейчас вэтом зале важны только два человека, имне придется столкнуться сЗевсом, прежде чем ясмогу приблизиться ксвоей конечной цели.

Явстаю вне досягаемости для него иуказываю на себя взмахом руки.

–Как видите, вернулась невредимой.

–Невредимой, но не сказать, что нетронутой.– Он говорит достаточно тихо, чтобы слышала только я,но улыбается так широко, будто яобещала ему звезду снеба, азатем говорит громче:– Ивпрямь хороший день. Пора отпраздновать.– Он подходит быстрее, чем яожидала, и,обняв рукой за талию, крепко прижимает ксебе. Яизо всех сил стараюсь не вздрогнуть. Зевс властно машет рукой исжимает меня еще крепче.– Улыбнись вкамеру, Персефона.

Непринужденно улыбаюсь, когда мелькает вспышка, авгруди щемит от мысли, что утром Аид всюду увидит этот снимок. Уменя не будет возможности объясниться, не будет шанса сказать ему, что яделаю это ради него, ради его людей.

Зевс проводит ладонью по моему боку, хотя корсет служит барьером, который будто бы держит его на расстоянии.

–Ты была плохой девчонкой, Персефона.

Мне противна его интонация. Он говорит, как сребенком, которого нужно воспитать, хотя похоть вего глазах противоречит такому впечатлению. Ясобственноручно убью Зевса, но не дам ему затащить меня впостель, однако, сказав ему это сейчас, поставлю свои цели под удар. Поэтому яулыбаюсь ему лучезарной иприторно милой улыбкой.

–Думаю, при должном покаянии мне многое можно простить. Вы не согласны?

Похоть вего глазах разгорается еще сильнее, иуменя болезненно сводит живот. Он сжимает мое бедро, впиваясь внего пальцами, будто хочет сорвать платье. Но, вконце концов, отпускает меня иделает шаг назад.

–Поезжай вдом своей матери ижди там. Мои люди заберут тебя, когда все закончится.

Яизо всех сил стараюсь сохранить улыбку на лице иопустить взгляд, как хорошая послушная будущая жена. Подозреваю, что он отправит кого-то следить за мной до дома матери, ина этот раз обойдется без окутанного страхом побега креке Стикс. Так даже лучше. Мне как раз инужно попасть вдом матери.

Мама видит, как яподхожу, иоблегчение на ее лице выглядит вполне правдоподобным. Ей не все равно. Яникогда вэтом не сомневалась. Во всем виноваты ее гордость итщеславие. Она крепко обнимает меня.

–Ятак рада, что ты вбезопасности.

–Яине была вопасности,– бормочу я.

Она отстраняется, но не убирает руки смоих плеч.

–Где твоя сестра?

Яотвечаю ей так же тихо.

–Она решила остаться.

Мама прищуривается.

–Пора домой.

Туда, где мы беспрепятственно сможем поговорить.

Мы еще никогда не уходили свечеринки втакой спешке. Едва смотрю на присутствующих. Важно лишь то, как они поведут себя вгрядущем противостоянии. Без моего вмешательства они все поддержат Зевса, ане Аида. Яне могу этого допустить. Аид сильнее кого бы то ни было, но даже ему не под силу водиночку выиграть войну против всех Тринадцати. Япозабочусь отом, чтобы ему не пришлось этого делать.

Мама нарушает молчание, только когда мы благополучно подъезжаем кдому иподнимаемся на лифте на самый верх. Едва за нами захлопывается дверь, она резко поворачивается ко мне.

–Что значит, она решила остаться?

–Эвридика вбезопасности внижнем городе. Или будет вбезопасности, если унас все получится.

Мама смотрит на меня, будто впервые видит.

–Аты? Стобой все хорошо? Он не причинил тебе вреда?

Яотступаю назад, когда кажется, что она может снова попытаться меня обнять.

–Со мной все хорошо. Не Аид хочет причинить мне вред, иты это знаешь.– Буравлю ее взглядом.– Ине он вприступе ярости перекрыл поставки половине города.

Она выпрямляется. Мама всегда производит впечатление масштабной личности, но мы сней одного роста.

–Прости, что хочу защитить своих дочерей.

–Нет.– Ямотаю головой.– Не смей говорить, что защищаешь своих дочерей, когда продала меня Зевсу, даже не спросив, хочу ли яэтого, изная при этом оего репутации. Он современная Синяя Борода, ине делай вид, будто никто об этом не знает.

–Он самый могущественный человек вОлимпе.

–Словно это может его оправдать.– Скрещиваю руки на груди.– Аеще, видимо, это оправдывает то, что он послал одного из своих людей гонять Эвридику по улицам, как лань перед стрелой охотника? Он не блефовал, мама. Учеловека был нож, ион намеревался воспользоваться им, пока Аид ее не спас. Твой дорогой Зевс приказал это сделать.